– Тебе страшно повезло, – проговорил он, отыскав и проверив укол. – Судьба привела тебя к самой красивой и самой богатой одновременно даме в моем реестре.
– Не тяни, объявляй! – взволнованно воскликнул Кольцов.
– Княгиня Людмила Меншикова, – зачитал Лапинский, – вдова князя Ивана, двадцати трех лет от роду, высокая, с импозантной фигурой, стройная, великолепные формы, гордая, красивые черты лица, черные волосы, горящие глаза, разговаривает низким альтом. Характер твердый и надежный, нрав повелительный, но любезный и привлекательный, остроумна, изрядно образована, владеет состоянием в два миллиона рублей, совершенно свободна и не имеет долгов, полностью независима от своих родственников. Репутация как в замужестве, так и после безупречна. Особые примечания: слывет мужененавистницей.
– Она, часом, не служит в армии? – спросил Кольцов.
– Погоди-ка. Да, верно. Она служит в Симбирском полку в чине майора.
– Это весьма некстати, – заметил Кольцов.
– Почему? Ведь все наши амазонки без исключения носят офицерские эполеты: графиня Салтыкова, госпожа Самарина, девица Софья Нарышкина и многие другие, а госпожа фон Меллин даже командует полком.
– Ну скажи на милость, – вскричал Кольцов, – как же мне объясняться в любви и сделать предложение вступить в брак своему начальнику?
– Не вижу здесь ничего такого, что противоречило бы уставу, – ответил Лапинский. – На твое счастье Петр Великий совершенно не предполагал, что в армии когда-нибудь появятся подпоручики в кринолинах и даже майор, составляющий конкуренцию самой Венере Медицейской. Итак, соберись с духом, чай, не повесят же тебя за это, сейчас спокойно располагайся на ночлег, а завтра мы приступим к боевым действиям, то есть, господин подпоручик Преображенской гвардии примется ухаживать за господином майором Симбирского полка.
* * *
На следующий день около полудня Кольцов был с веселым шумом разбужен своим товарищем, который в приподнятом настроении и с лихо закрученными усами, звеня большими шпорами, вошел к нему в комнату.
– К оружию! – прокричал Лапинский. – На врага! Война начинается, к оружию! – и тут же, подойдя к ночному столику, принялся кулаками отбивать на нем утреннюю зарю.
Кольцов, самоубийца, сладко потянулся в постели и широко зевнул.
– Ты чего так торопишься? – проговорил он, продолжая лениво потягиваться. – Мы ведь с тобой никуда особенно не опаздываем.