Стерлядь пришла совсем вечером.
– Вот Клавочка у нас, – объявила Наташа. – Хорошая девочка. Гостье рада.
– А меня зови Зоей.
Тощая, черная, худая – она похожа была на торговку южной зеленью. Клава с мамусенькой часто ходят к закрытию рынка, когда можно выторговать порченный товар по дешевке. Но у сухих баб выторговывать трудно. Лучше у мужиков. Масляных.
Только глаз таких даже у жадных торговок не встретишь: иссиних и словно бы застывших – проникающих.
– Добрый вечер, – старательно улыбнулась Клава.
– Хорошая девочка. Гарная.
Она говорила совсем по-русски, не как узбечка с рынка. Но не по-нашему, а по-южному: с «Хы» вместо «Гы».
– Ну и дружитесь вдвоем, – пожелала Наташа в дверях.
Клава подумала, что с этой будет все-таки легче: не придушит складками с живота.
Зоя села в белое глубокое кресло, не на кровать. Хлопнула себя по колену.
– Сядь сюда.
Клава поспешно вспрыгнула на указанный насест.
– Давно здесь бедуешь, Клавка?
– Давно. С вечера.
– Да-авно, – засмеялась Зоя.
Клава повторила с ее интонацией:
– Да-авно, да! – и тоже засмеялась.
И сразу стало с Зоей хорошо. Лучше даже чем с Наташей. Не злая Зоя – только напрасно показалось.
– Чего робишь тут?
Даже Клава расслышала, что Зоя так говорит нарочно по-южному. «Робишь». Для веселья.
– Отдыхаю. Сплю вот, – кивнула на кровать.
Шутить – так вместе.
– Одна?
– Не-а.
– С мужиками?
– Не!
– С бабами, значит?
– Ага.
– Греха не боишься?
Так же легко и быстро спросила – но все-таки иначе. Со значением.
– Не. Где ж тут грех?
– А не обнимали разве? А не раздевали?
– Так с бабами раздеваться, какой грех? Как в баню сходить, – отхитрилась Клава, хотя понимала, что совсем не как в баню.
– Ой, врешь! А с девочками-врушами я, знаешь, что делаю?
Клава промолчала.
– Так что с врушами делать, а? Ну, говори сама!
– Пороть надо, – подыграла Клава, понимая, что порки все равно не избежать.
Так уж коли пороться, лучше весело.
– Вот теперь правду говоришь. Так что, пора тя выпороть?
– Пора, – наигранно вздохнула Клава, расстегивая молнию на джинсиках.
– Ну иди, ляжь. Только помолись сперва.
– А как? – удивилась уже искренне.