— Мне вчера исполнилось двадцать шесть лет, — Марина смеется, а я провожу в голове нехитрые подсчеты. Выходило с трудом, но мне все же удается соотнести даты.
— Получается я вас на шесть месяцев старше. Родился в ночь с тридцать первого на первое января, — хмыкаю я, поднимая пустой бокал на крики «гол».
Все, я уже немного в ноль. Можно не напрягаться с вежливостью.
Перевожу взгляд на Марину, поймав внимательный взор. Она будто изучает меня, пытается что-то понять.
— Новогодний подарок?
Кого задолбали подобные шуточки? Поднимите руки! Да, я в праздник, прямо в первой половине ночи.
— Именно поэтому мне дарят один презент, ибо: «Вот, Кирюша, на Новый год и день рождения!», — я закатываю глаза и высказываю свои детские обиды. Прямо чувствую, как моя внутренняя баба обиженно надувает губы. Тьфу, гадость какая.
— Теперь можно тебя не поздравлять. Мы же тридцать первого не работаем, — Марина поставила локти на стойку и уперлась подбородком в ладони.
Я пытался переварить услышанное, непонимающе глядя на Стерлядь. Какие поздравления? Меня уволили.
— Нельзя тебя увольнять, Ливанский. Над кем мне тогда издеваться? Никто не посмеет тебя вышвырнуть, пока я не разрешу, — прочла мои мысли ведьма и выпрямилась на стуле, широко улыбаясь.
И хотя я на такое не соглашался и не подписывался, в груди потеплело от подобной заботы. Эта женщина меня точно любит, я — маленький сурикат под защитой суровой львицы.
— Сейчас расплачусь от умиления, — прикладывая ладонь к груди, фыркаю негромко. — В голос рыдаю. Вы меня, Марина Марьяновна, своей щедростью в легкое поразили.
— А почему не в сердце?
Ой, это у нас сарказм? Ничего, я тоже так могу.
— Тогда, дорогой мой босс, вам придется постараться!
Стерлядь ничего не отвечает. Просто вернулась к своему напитку и отпила еще немного, продолжая разглядывать бутылки впереди. Ни матч, ни веселая компания Марину не интересовали. Мне кажется, что даже мое присутствие не особо-то нужно. Просто Марьяновна убивает, домой идти не хочет. Пора завязывать с шутками про сорок кошек, а то правда нечто похожее вырисовывается.
— Не знаю, как со сплетнями быть, — вдруг выдает Стерлядь совершенно неожиданно для меня и повергает в ступор.
Что за женщина такая? Минуту назад молчала, теперь жаждет обсудить рабочие моменты.
Я вздыхаю, представляя, какое безумие завтра будет твориться. Спать хочется, но мысли все равно пытаются просверлить дырочки в полупьяном мозге, выискивая червоточины, дабы туда забраться. Бросаю взгляд на очередной наполненный стакан, затем отодвигаю, говоря парню за стойкой.