– Ты пьяна, – заметил я.
– Да, дорогой, я совершенно пьяна, – покачиваясь, она тяжело опустилась на стул и перед своим лицом сделала какой-то неопределенный жест рукой.
Я задул свечу. Иоанна точно так же угасла. Склонив лоб на правую ладонь, она что-то бессмысленно шептала. Левая рука слепо шарила по столу в поисках рюмки. Я отодвинул рюмку подальше, она была пуста, в бутылке тоже ничего не осталось. Ладонь все еще ползала по скатерти. Все медленнее и медленнее. Она напоминала умирающую змею. Наконец рука застыла, пальцы раскрылись, так после агонии коченеют мышцы.
– Я пойду спать, – пробормотала она.
– Вымойся! Иди в ванную, слышишь?
Иоанна тихо засмеялась. Казалось, что ее глаза ничего не видят. С рукой, вытянутой вперед, она пошла в ванную, а я неподвижно сидел у стола и думал о том, что мне надо сделать множество дел, но знал, что ничего делать я не буду. Не соберу чемодан, не куплю билет, не выведу из гаража свой автомобиль, не приму снотворного. Преступники – это люди, тоже достойные восхищения. Ведь нужно иметь много мужества, чтобы убить другого человека. Впрочем, возможно, это вопрос даже не мужества, а воображения.
Я вспомнил о лезвии, оставленном в станке для бритья, и пошел в ванную.
Иоанна сбросила с себя халат и нагая стояла, покачиваясь, перед ванной, в которую лилась теплая вода.
– Обопрись руками на мое плечо и влезай в ванну, – приказал я. – Потом держись за стену.
И тут я заметил, какая она худая. Смеясь, левой рукой она опиралась о стену, а в правой держала душистое французское мыло и, похихикивая, с наслаждением вдыхала его запах. Я намыливал ее бедра, ягодицы, живот, взъерошенные волосы лобка, вагину, груди, подмышки, спину и при этом чувствовал отвращение не к ней, а к самому себе, презирал не ее, а себя. Струя воды смывала пену с ее смуглой кожи, а она, похихикивая, нюхала французское мыло.
Я помог ей дойти до кровати, на которой смятая постель возвышалась, как груда грязного снега. Перед тем как заснуть, Иоанна долго кашляла, я боялся, что сейчас ее начнет рвать, но она заснула, неровно похрапывая. «Проклятый бронхит», – подумал я, раздеваясь.
Она проснулась перед рассветом. Ее горячая ладонь с хищными ногтями нашла мое тело, проскользнула под пижаму, потом опустилась ниже, до боли сжимая мой вялый член.