Александр шагнул к ней и замахнулся. В ее глазах мелькнул страх, она зажмурилась. Удара не последовало. Грек спрятал руки в карманы.
– Правильно, Сашенька, тебе я не принадлежу, – выдохнула Женя. – Так чья же я теперь? Просвети.
– Я говорил вчера, – огрызнулся Грек.
– Не помню.
– Его зовут Ян.
Перчик безразлично кивнула.
– Ты вдрызг проигрался?
– Не совсем так.
– Это были ставки на равных? Во сколько же ты меня оценил?
– Это Ян предложил. Он видел тебя пару раз со мной. Вот и предложил…
– Что?
– Свою долю в «Голден Пэласе». Похоже, он высокого мнения о тебе…
– Ты, значит, не высокого… Сколько?
– Сорок.
– Тысяч? – спросила она.
Грек усмехнулся, и в его голосе прозвучали знакомые Жене ласковые нотки, рассчитанные на наивных детей:
– На такие суммы, радость моя, я лет с пятнадцати не зарюсь. Сорок процентов с оборота.
Девушке это ни о чем не говорило, но она услышала, что хотела – интонацию: Саша был прежним, и отношение его к ней не менялось. Жене стало плохо, она закрыла лицо руками и почувствовала: где-то там, в груди поселился странный зверь, забился в уголок между сердцем и гортанью, поободрал все своей шершавой спиной, притянул к себе жилы, какие нашел, да так и замер, не отпуская их. Женей овладела обида горче первой.
– Убирайся, – простонала она.
Александр на пороге оглянулся и уже попросил ее:
– Оденься, Жень. Машина готова, нас ждут. Через полчаса я зайду.
Грек, всегда пунктуальный, в этот раз задержался минут на пять. Прежде, чем повернуть ключ в замке, постучал в дверь, предупреждая о своем появлении. Женя была готова: элегантна и броска. Черные, крокодиловой кожи, лакированные туфельки с высоким каблучком; колготки в мелкую сеточку с редким, в ромбик, узором; отчаянно-красное осеннее кашемировое пальто с поднятым воротником; шелковый черный шарф, такие же перчатки; в тон пальто ярко накрашенные губы; темные очки в широкой гагатовой оправе, скрывающей виски; воздушные светлые волосы, наспех завитые, но со вкусом уложенные; в мочках по бриллиантовой звездочке.
– Какое платье выбрала? – поинтересовался Грек.
– Черное в блестках, – бросила Женя и прошла мимо.
По коридору, через всю квартиру до гаража пронесся сладкий аромат «Пуазона». Майк терпеть не мог эти духи, но вынужден был сидеть на заднем сидении слева от Перчик. Справа сидел Пашок, тот самый Пашок, которого Лесков окрестил «ковбоем», впереди – шофер и Грек. Девушка давно привыкла к такого рода аккуратным перевозкам. Словно старому другу, улыбнулась Майку, а Пашку незаметно наклеила на спину жевательную резинку.