— Слушай,
Денчик, — я замерла, и не думая отступать, хотя остановился он ну очень
близко — мой нос едва не касался его. — Ты явно не понимаешь
человеческого языка. Я тебе так и сяк намекала — отвали от меня. Нет, не
дошло. У меня хватает проблем кроме тебя. Вали домой или где ты там работаешь,
и доделывай своё пальто. Усёк?
Наступила тишина. Только
машины шуршали шинами по левую руку от меня.
В наступившем молчании
злость моя становилась мгновение от мгновения только сильней, пока Денис не
сказал:
— Усёк.
Он развернулся, засунул
руки в карманы, ссутулился как обиженный бобёр и, в два шага преодолев
расстояние до машины, нырнул в неё.
Я стояла и с недоумением
смотрела на то, что только что произошло. Он что, в самом деле ушёл?
Машина рыкнула и плавно
вышла на проезжую часть.
Ушёл от меня?
Я стояла и смотрела, как
удаляется багажник его авто.
Мне стало стыдно. За
себя. Он-то, вроде как, ни при чём… это Грачевская чёртова змея.
Я испустила вздох и,
оглядевшись по сторонам, стала искать остановку автобуса.
Посмотрела на
мобильник — часы показывали второй час.
Ехать к Руслану было
рано. Да и зачем?
Никакой этот Денис не охотник.
Простой среднестатистический напористый идиот.
С соблазнительной
щетинкой на щеках — что уж скрывать. Ну, и с руками… Жилистыми такими…
пальцы — как пауки. Потрогать бы его плечо — почему-то мне кажется,
что оно твёрдое как гранит.
Мда… Не туда меня как-то
понесло.
Я со вздохом вернулась к
телефону. Ввела в гугле собственный адрес и стала смотреть, как добраться
домой.
Следующей ночью мне снова
приснился сон.
Денис сидел за столом.
Перед ним расположилась кипа бумаг.
Беда заключалась в том,
что это был абсолютно не наш, современный, стол, а дубовый, инкрустированный
какой-то ерундой. Да и бумаги не походили на те документы, которые привычны
нам. Здесь имелись свитки, сделанные из тонкого пожелтевшего материала
наподобие кожи, и книги — в кожаных обложках, с золотым и серебряным
тиснением.
Денис, сидевший за
столом, был длинноволос. В небрежно приоткрывшимся разрезе рубахи виднелось
белое горло — трогательно контрастировавшее с загорелой кожей лица.
Кожаная кота плотно
лежала на плечах, вызывая неумолимое желание подойти поближе и сорвать её,
проверить — в самом ли деле так тонок хлопок рубашки, как кажется, если
смотришь издалека.