У Антона был один маленький пунктик, он очень старался, чтобы его никто не выследил, поэтому конспирация, неумелая, вызывающая улыбку, была неотъемлемой частью его работы.
– Это Охотникова, – сказала я, едва он снял трубку. Согласно его схеме конспирации, надо сначала представиться, а потом уже переходить на дружеские приветствия. – Привет, Антон!
– Женя, привет, я тебя сразу узнал, – наверняка соврал он.
– Нужна твоя помощь.
– Что-то глобальное или по мелочи? – уточнил Антон. Глобальным в его понимании был паспорт, мелочь – различные удостоверения, пропуска, свидетельства.
– Очень глобальное.
– Завтра в двенадцать у меня, – сказал он металлическим голосом.
– Хорошо.
– Фотография есть или будем делать?
– Будем делать.
– Тогда в одиннадцать тридцать.
Когда я вернулась на кухню, тетушка с упоением загружала Леонида ненужными подробностями из моего счастливого детства. Он же слушал с нескрываемым интересом, уплетая за обе щеки потрясающе вкусный тетушкин борщ.
– Она очень любила вишневое варенье и однажды поспорила с подругой, что съест литровую банку за раз. Но прежде чем устраивать показательное выступление, Женечка прибежала домой и потренировалась.
– Тетя Мила, Леониду это неинтересно, – прервала я ее рассказ.
– Нет, нет, – запротестовал Смирнов, – очень, очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.
– Так вот…
– Нам пора уходить, – настаивала я.
– Не уйду, пока не узнаю, чем закончилась история с вишневым вареньем, – упирался Леонид, награждая тетушку белоснежной улыбкой.
– Так вот, она пришла домой, залезла в шкаф и достала литровую банку вишневого варенья. Съела его, не запивая, за каких-то тридцать минут. А потом вышла на улицу и повторила этот подвиг на глазах друзей.
– Что вы говорите, – участливо покачал головой Смирнов. – Выходит, она не один, а два литра варенья съела?
– Точно так, – рассмеялась тетушка, – два литра. Представляете?!
– Представляю. Представляю, как трудно ей было потом, когда все слиплось. – Смирнов посмотрел на меня исподлобья и рассмеялся.
– Да. Проблемы были, особенно с ногами. – Тетушка гнула свою линию.
– Что вы говорите? – Фантазия Леонида разыгралась, и он уже с трудом сдерживал смех. – Процесс так далеко зашел, что даже ноги слиплись?
– Нет, они покрылись пятнами. – Моя милая тетушка не понимала специфического юмора Смирнова и от души смеялась, вспоминая мои диатезные ноги.