Торопливо зашла в офис и сразу заметила нашу
секретаршу Любочку – и напряглась, потому что ощутила ее
эмоциональный фон. Эта девушка внешне была похожа на меня: тоже
крупная и с большим бюстом, что специфическим образом сказывалось
на ее личной жизни. Сейчас она сидела за столом, заваленным
бумажными платками, и лила горькие слезы.
– Любаш, что случилось? – Я подошла и присела на стул
рядом, желая если не помочь, то хотя бы успокоить. Погладила
бедняжку по плечу, искренне сочувствуя, подсознательно отмечая, что
моя рука бледная на контрасте с ее кожей.
Люба подняла зеленые заплаканные глаза, и на меня
полился фонтан истеричных жалоб:
– Нет, ты представляешь – он оказался женатым. И
ладно бы только это, я бы простила, но его жена беременна, а он… а
я… тоже беременна. А он знаешь что сказал, когда узнал? Что я –
сильная женщина и сама справлюсь, а его жена Изи – такая
слабенькая, маленькая, беспомощная… А я, значит, сильная и
справлюсь…
Обычно жизнерадостная и боевая Любаша, говорившая,
что руки – визитная карточка девушки, шея – ее паспорт, грудь –
загранпаспорт, наверняка имея в виду, что такая аппетитная девушка
грудью проложит себе дорогу к счастью, сегодня еще минут пять
изливала обиды и переживания. И я приняла ее слова и печали близко
к сердцу. Меня почему-то только отец считал слабой беззащитной
малышкой, остальные же видели боевую бабу, которая автокар на лету
остановит, и парашют не нужен – грудь амортизирует…
В конце концов мы обе поплакали над своей судьбой
горемычной, а после, заев горе шоколадом, успокоились. В этот
момент в офис пожаловал наш начальник Ронан Кор, рольф. Причем
непривычно мелкий, но опять-таки Любочка еще в первые дни
знакомства просветила, оценив нашу схожесть и тут же одаривая меня
своей благосклонностью и дружбой, что господин Ронан в детстве
много болел, вот и не вырос. Шеф сиял ярче белого гиганта, я четко
ощущала его благодушие и довольство собой и всем миром.
С того рокового дня, когда погиб отец, я полностью
щиты не поднимала, стараясь контролировать общий эмоциональный фон.
Хотя это и приносило дополнительные неудобства и трудности, зато
научило жить таким образом. Разум просто отодвигал чужие чувства на
задний план, воспринимая их жужжащим где-то в отдалении пчелиным
роем.
Заметив нас с Любой, Ронан усмехнулся, кивнул в знак
приветствия и подпрыгивающей походкой направился к себе в кабинет.
У двери на мгновение оглянулся и попросил: