– Кстати, – спросила я, – вам не кажется, что эти ваши шалопаи, как вы их называете, обнаглели до предела? Даже лица своего не скрывают, не боятся, что их опознают при первом же удобном случае.
– Единственное, что могу сказать определенно, – заявил Корнейчук, – это не местные парни. Кто-то из заезжих. Думают, похулиганят и уедут спокойно домой. Но клянусь здоровьем родной бабушки, которой девяносто два года и притом она сама воду из колодца достает, я этого дела так не оставлю. Весь праздник псу под хвост! Мне уже давно пора дома сидеть, за столом! Рюмочку водочки поднять за День независимости!
Ну, в общем, милиция развернулась и ретировалась, оставив меня один на один с раненой девушкой.
– Не хочу вас задерживать, – прошептала Светлана, снова открывая глаза. – Вам тоже надо отдохнуть. Может быть, вернетесь в пансионат?
– Хотелось бы. Но только я не могу бросить тебя. Убийцы могут вернуться в любой момент. Ты хоть понимаешь, что происходит?
– Ничего не понимаю! – Ответ девушки прозвучал вполне искренне.
В комнату заглянул Владимир Андреевич. Он проверил капельницу – та уже была почти пуста, – вытащил иглу из вены Светланы и положил кусок ваты, смоченный в спирте, на локтевой сгиб, попросив поциентку согнуть руку.
Конец ознакомительного фрагмента.