Я?
Когда? Моя растерянность, разумеется, заинтересовала бы его, если бы он не был
занят куда более интересным занятием – развязыванием шнуровки на моем платье.
Зато, когда смысл сказанного до меня дошёл, я вдруг осознала, что для него наша
встреча в коридоре особняка во время пожара не была последней. Как и с
поцелуями, он знал, сколько их было ещё до того, как они для меня случились.
Означает ли это, что после той встречи на крыше в его воспоминаниях мы не
целовались? Если Анри утверждает, что я сказала такое, то, скорее всего, ещё
скажу. По крайней мере, ещё один раз я побываю в его кошмаре наяву и скажу, что
больше не появлюсь снова. Как-то не по себе от всего этого. Почему я ему так сказала?
И сказала ли?
–
Но ты здесь, – его губы нежно касаются мочки уха, прищипывают его, отвлекая от
размышлений, – и больше я тебя не отпущу.
Близость
с ним пьянит не хуже вина в этом, непривыкшем к алкоголю, теле. Однако мысль,
что есть то, о чем я не могу узнать, не выдав себя, трезвит. Даже лучше, чем
ощущение, что благодаря умелым рукам графа я рискую остаться без платья всего
за минуту, хотя мне понадобилось куда больше времени, чтобы в него забраться. Отец
явно не оценит такого развития событий.
–
Стой, стой… – сначала несмело и очень нехотя отбиваюсь, пока мысли об отце не
отрезвляют окончательно. – Стой, я сказала!
Как
сумела его оттолкнуть, сама не знаю, и удивилась этому даже больше, чем сам
злодей. Его грудь часто вздымается, а во взгляде до сих пор читается та
возбужденная истома, что чувствую и я. Уже не говоря о том, что моё неопытное
тело все горит от таких откровенных притязаний на него. Мне нельзя больше этого
позволять, а то в следующий раз я точно не смогу остановить ни его, ни себя. И
самое худшее, я боюсь, заключалось в том, что и не захочу останавливаться. Взгляд
Анри не сразу приобрел тот знакомый мне холод лишь после того, как я от испуга
вскрикнула:
–
Что вы себе позволяете?! Отправьте меня домой, немедленно!
Сложно
сказать, чего именно я испугалась: того, что между нами происходило, надежды,
которую он так небрежно оживил в моем сердце или опасения, что стоит происходящему
продолжиться, я не смогу остановиться? Мои слова задели его, превратили в того
самого злодея, похитившего меня. Как
будто кто-то щелкнул пальцами и последние десять минут времени банально исчезли.