Уселся на край ванны по-прежнему
отмачивая руку повернулся к страдальцу.
- Очнулся тварь, - процедил я сквозь
зубы, - ладно меня ненавидишь. Зачем пацана подставлять. Не прощу.
Ты у меня кровью сцаться и сраться будешь, и жрать отсохшими
руками. Думаешь я на это не способен?
- Здравствуйте.
- Ааа, - от неожиданности протянул
я.
- Извините, - старикан немного
изменил позу так, чтобы видеть меня, - могу я ответить на ваши
вопросы?
- Эээ, - я смутился, - хотелось бы
услышать, на кой ты меня преследуешь? Что я тебе сделал?
- Это не я, этом мой внук.
- Хорош врать старикан, - наиграно
зло гаркнул я.
- Я говорю правду и если ты дашь
время, то разъясню, - когда тебе талдычат одно и тоже, то иногда
нужно и прислушаться, - извини за внука, совсем малой силы не чует,
да и по-детски жесток. Никак по-другому отомстить не мог, вот к
колдовству и прибег.
- За что мстить то?
- Ты, - дед набрал в воздух и
медленно проговорил, - ты его мяч на дерево забросил.
- Чего, - я от удивления даже про
боль забыл.
- Когда мы только переехали сюда
полгода назад, ты мимо шел и пнул мяч ногой, а тот возьми и на
дерево залети. А у него залезть не вышли, да и я стар чтобы по
деревьям лазить, с утра только и сняли благодаря людям добром, -
выходит деревца не только мне жизнь портят.
Дед пока говорил, умудрился усесться,
облокотившись спиной на стену скрестив ноги.
- Не помню такого, - честно ответил
я, - это что же получаться за мячик меня чуть было не угробили?
- Дитё, - только и сказал старик.
Вот живешь ты никого не трогаешь,
потом однажды пнул мяч, и тебе прокляли, пустив жизнь под откос. И
вот ты уже БОМЖ ломающей бетонную колону ради арматуры, с мечтами
уйти в пьяный угар.
- Стоп что-то не сходится. От чего я
вас не учуял? - не будь я столь ошарашен заявлением старика, не за
чтобы ни сказал такую глупость. Есть с десяток способов, чтобы
скрыть свою колдовскую сущность.
- Дык не колдун я, так вижу кое-что,
да чувствую немного всякого, - уклончиво ответил он, - а дитятко,
только здесь раскрылся, мы думали, что у него лет так пять семь еще
есть, а вон оно как вышло.
Я с прищуром посмотрел на старика,
правый глаз заплывал синяком, борода и волосы всклокочены, а на
лице скорбь и печаль. Верить на слово не собирался, оттого
продолжил допрос.
- Старый ты темнишь, откуда малец
такому научиться мог? - руку словно током прошибло,
чувствительность возвращается.