– Я не хотела бы представлять вас Володе как частного детектива, – шепотом сказала Ольга, услышав звук открывающейся входной двери. – У меня вообще-то нет от него тайн, но… Все же будет лучше, если вы станете для него нашей общей знакомой – моей и Лидочки.
Сразу после этих слов Ольга сбросила пеньюар и шлепнулась плашмя на кровать. Едва она успела улечься, как вошел ее муж.
– Это средство вы имели в виду? – спросил он, поднося флакон к моему лицу.
– Да, оно, – подтвердила я.
– Володя, давай нанесем пену попозже, нам надо еще поговорить…
– Разве вы еще не все без меня обсудили? – спросил Владимир без особых эмоций и вышел из спальни.
– Ольга Яковлевна, вы мне не ответили, пересекались ли ваши пути с Вахрушевым в Тарасове, и если это происходило, то как часто?
– Всего дважды. Первый раз – примерно год назад. Я увидела его на одной презентации и там узнала, кем Колька стал. Между прочим, мы тогда все трое: я, Колька и Нинка сделали вид, что не знаем друг друга, – сказала Терентьева и нежно погладила рукой белоснежное покрывало, на котором возлежала. – А второй раз я сама пришла к нему в офис, чтобы рассказать об операции, которую надо делать Катюше. Решила воззвать, так сказать, к его родительскому долгу, к совести… Только он меня наглым образом выставил. Вызвал охрану и выставил!
– А вот об этом, пожалуйста, поподробнее, – попросила я. – Вспомните слово в слово весь ваш разговор, а главное то, что именно ему не понравилось.
– И вспоминать нечего! – ответила Ольга, рассматривая свой маникюр. – Мне с трудом удалось проникнуть в его офис: у него там такая охрана, что без предварительной договоренности с самим Вахрушевым никого постороннего не пускают. Правда, я договорилась по телефону с начальником службы маркетинга, потому что Кольки на фабрике в тот момент не было. Естественно, как директору рекламной фирмы мне не смогли отказать в аудиенции. Когда Вахрушев приехал, я вошла в его кабинет, напомнила ему, кто я такая, и изложила суть дела. Он мне даже ничего не ответил, вызвал охранника и велел проводить меня. А вслед крикнул, чтобы и я, и Лида забыли к нему дорогу, иначе будет хуже.
– То есть он вам угрожал?
– Нет, он просто сказал: иначе будет хуже. Я не расценила его слова как угрозу лично мне. Скорее подумала, что он может урезать алименты.