Солдат посмотрел в воду. Течение было очень быстрым. Переплыть с
конем было нереально.
– И мост строить никто не собирается?
– Никто не собирается, – заверил мужик. Он связывал мокрый
хворост в пучок. – А кому собираться? Старый граф еще зимой помер.
Да, схоронили. А молодому графу не до этого.
– Воюет?
– Не-е, поскудствует… празднует, гуляет.
– Понятно, – солдат немного помолчал, – а там, за рекой,
какой-то город был.
– Почему был? Есть. Байренгоф. Стоит город, стоит. Только вам
туда ехать не надо.
– А что?
– А чума там.
– Чума?
– Ага, мрут людишки, пол города осталось от былого.
– Не уж-то столько померло?
– Кто помер, кто разбежался. Язва – одно слово.
– Язва – это беда, – согласился солдат.
– Язва – это полбеды.
– А что ж еще?
– Дезертиры.
– Вот как?
– Ага, ага, лютуют. Мы на тот берег даже не суемся. И хорошо,
что мосты паводком смыло, и вы, господин, подумайте хорошенько,
прежде чем туда лезть. А вам куда нужно?
– В Лютцоф.
– В Лютцоф? – Мужик задумался. – Это я не знаю, где такое.
– А что ж дезертиров никто не ловит?
– Я ж вам говорю, старый граф помер, а молодому только
пятнадцать годов, не до того ему.
– Ясно, а всё-таки, как мне попасть на тот берег?
– Три мили верх по реке пороги. Вода там быстрая, но конь у вас
добрый, пройдет. Только вот убьют вас там.
– Думаешь?
– Ага, думаю. Обязательно убьют. Меч у вас дорогой, конь у вас
дорогой, что ж не убить-то? Там и за простого мужицкого конька
убивают. А за вашего красавца и подавно убьют. Да что там конь, за
один ваш плащ с мехом убьют, или за сапоги.
– Какие мрачные перспективы.
– Чего? – Не понял мужик.
– Ничего, – ответил солдат. – Страшно, но мне нужно в Лютцоф.
Придется ехать.
– Ну, храни вас Бог.
– И тебя, друг.
Дождь, дождь, дождь. Некогда мелкая река – полноводна. Даже на
порогах вода доходила коню почти до брюха. Медленно, с трудом,
солдат перебрался на другой берег и повернул на север. В чумной
город резона ехать не было и, тем более не было резона встречаться
с дезертирами. Уж кто-кто, а солдат прекрасно знал, что из себя
представляют эти парни. Дорога сразу за рекой ушла в лес. Стена
леса справа, стена леса слева, а сама дорога больше походила на
обмелевшее русло небольшой реки. И дождь.
Добрый плащ, который он захватил как-то после одного небольшого
сражения в обозе побежденных, полностью промок. С капюшона за
шиворот то и дело скатывались капли. Спина и плечи стали зябнуть,
рука – старая его боль – начала ныть. Но ни крова, ни тепла даже не
предвиделось.