– Эх, найти бы хоть что-нибудь дотемна, – сам себе сказал
солдат.
Ему очень не хотелось ночевать в мокром лесу. Совсем не
хотелось.
– Тут можно сгинуть, брат, – сказал он коню. – Исчезнуть, как
будто и не было. Два, три дезертира с арбалетом – и все. Даже
костей не найдут. Да и кто искать-то будет?
Конь не отвечал, шел шагом спокойным.
– Всякое мы повидали, а такой глуши не видели, сколько уже едем,
и ни единого человека, ни дома, ни следов от копыт или колес, ни
кострищ, одни лужи.
А день потихоньку полз к закату. Настроение портилось, а тут
вдруг конь тихонько всхрапнул. Солдат сразу осадил его и
остановился.
– Ну, чего ты? Что почуял?
Конь покорно стоял, шевеля ушами. Солдат послушал, вгляделся
вдаль, даже на секунду стянул с головы мокрый капюшон – ничего,
только мокрый лес и дождь. Солдат пустил коня шагом вперед. Он
знал, что конь просто так храпеть не будет, это был добрый боевой
конь. И тут до солдата долетел едва уловимый запах. Это был дым,
тяжелый дым от сырых дров. Где-то неподалеку были люди. Только что
это были за люди? Солдат решил не спешить, и, не смотря на
непрекращающийся дождь, капюшон не надевал. В нем было плохо
слышно. Проехав еще немного, он уже не сомневался, что кто-то хотел
согреться в этом сыром лесу. А еще он почувствовал сладковатый и
тошнотворный запах. Запах войны. Этот запах ничего хорошего не
сулил. Поэтому солдат снял с луки седла шлем с подшлемником, надел
его, затем вытащил меч и опустил его вниз, к ноге, под плащ. Он
похлопал коня по шее и тихо сказал:
– Поехали тихонечко, и не вздумай храпеть. Если что, вернемся к
порогам.
Но проехав немного и приглядевшись, он понял, что возвращаться
не придется.На развилке дороги стояла виселица с двумя повешенными,
а в десяти шагах от нее дымил костер. У костра сидело два солдата.
Нанизав напалки большие морковки, они их жарили. Именно этот запах,
сладкий запах жареной моркови солдат перепутал с запахом
разлагающихся трупов. Рядом, на треноге из палок, висел щит с
гербом. Белое поле из верхнего угла в нижний – широкая голубая
полоса. На полосе черная орлиная лапа. Солдат помнил соню гербов и
еще пару сотен мог узнать, но этого герба он никогда не видел. Герб
успокоил его. Герб – это всегда порядок. Не останавливая коня, он
вложил меч в ножны и снял шлем. Солдат был уверен, что перед ним не
дезертиры, не мародёры. Ни те, ни другие никогда не будут носить
чьих-либо гербов. Он двинулся к ним. Увидев его, люди вскочили с
земли, похватали копья, надели шлемы и двинулись к нему. Это были
простые, не молодые уже стражники какого-нибудь мелкого дворянина в
поношенных , засаленных стеганках и старых сапогах. Шлемы и
наконечники копий они давно не чистили.