Очнулась я внезапно, испытывая на себя легкую досаду, потому что совершенно потеряла ориентировку во времени. Всему виной проклятая смена часовых поясов – она всегда выбивает меня из колеи. Сколько продолжался мой сон, сказать я не могла, но подозревала, что проспала большую часть пути.
Ровно гудели моторы, в синем иллюминаторе тянулись поля розовых, подсвеченных заходящим солнцем облаков. Мне подумалось, что, должно быть, наше путешествие подходит к концу, и за подтверждением этого я решила обратиться к соседу.
Однако он спал, прикрыв веки со светлыми ресницами, но даже во сне ему каким-то образом удавалось сохранять в лице и фигуре исключительное достоинство. Это любопытное явление наверняка было из того же ряда, что и знаменитый британский газон, вырастить который можно, регулярно постригая в течение трехсот лет. И мне подумалось, что умение сохранять достоинство каждую минуту на моего соседа Доули тоже не с неба свалилось.
Можно было обратиться за справкой к третьему соседу – теперь-то уж он явно бодрствовал, но мне не хотелось этого делать. Потому что в бодрствующем состоянии мужчина тоже не особенно располагал к себе. Так и не сняв очков, он слегка сгорбился и очень внимательно выглядывал в проход салона, держась за подлокотники широкими костистыми ладонями. Фаланги пальцев и запястья его были покрыты жесткими черными волосами.
Мне было любопытно, что привлекало его внимание, и я, вытянув шею, тоже принялась рассматривать пассажиров. Сначала я посмотрела туда, где сидел Быков. Его место находилось наискосок через проход. Сморенный сном, Валентин Сергеевич сиротливо съежился в кресле, уронив голову на грудь. Место рядом с ним занимал мужчина весьма внушительного вида с круглыми покатыми плечами и мощной загорелой шеей. Коротко постриженные волосы его были абсолютно белыми. Но с возрастом это связать было трудно – судя по лицу – живому, добродушному, медно-красному от воздействия солнца, – ему было не более сорока. На мужчине был тонкий, стального цвета костюм, который при малейшем движении топорщился и бугрился над перекатывающимися под этой ненадежной оболочкой мускулами. Такого громилу тоже было легче представить себе в защитном комбинезоне, с мачете в руках прорубающимся сквозь сельву. Но в настоящий момент он тоже вел себя мирно и лишь оглядывался по сторонам с выражением некоторой озабоченности на медно-красном продубленном лице.