Пара человек, загораживающих обзор
противоположной стены, подвинулась, неожиданно открыв взору
Лиссарины милую сцену. На диванчике, закинув ногу на ногу, сидел
Люциен в потрясающем черном фраке с золотой вышивкой на рукавах,
белой сорочке с жабо и шейным платком. Он покачивал ногой в такт
музыкантам, играющим ненавязчивую, расслабляющую мелодию, и смотрел
куда-то поверх головы своей спутницы. Он был совершенно расслаблен,
не чета утренней резкости и надменности, совершал жалкие попытки
улыбаться, когда девушка шутила, и даже что-то говорил ей в
ответ.
Его спутница была по-своему красива.
Это не тот тип внешности, который нравился лично Лиссарине (она
почему-то ценила природную бледность лица и легкий румянец на
щеках), но то, что девушка была явной красавицей, неоспоримо. Ее
кожа была смуглой, загорелой, без единого изъяна. Губы пухлые и
очень изящные, яркие блестящие глаза очень приятного, орехового
оттенка, тонкая шея и миловидные ручки, сложенные на коленях.
Иногда она брала Люциена за руку, но через некоторое время
отпускала, сомневаясь, можно ли допускать такую вольность.
Лиссарина не была столь глупа, чтобы не догадаться, что видела
перед собой ту самую упомянутую за обедом Оделию.
Девушка вдруг повернула голову,
заставив высокий волнистый хвост насыщенного каштанового цвета
колыхнуться, и в упор посмотрела на Лиссарину. Улыбнулась и отвела
глаза, что-то шепнула Люциену, и тот тоже посмотрел на Рин.
Скользнул взглядом, как по пустому месту. Волна гнева прокатилась
по всему телу девушки: если уж сплетничаете, делайте незаметно,
черт возьми. Но, разумеется, сказать что-то вслух она не могла,
поэтому сделала вид, что ничего не заметила. Уж что-что, а умение
держать лицо она тренировала с детства.
Ее взгляд все блуждал по комнате
бесцельно, иногда цепляясь за новоприбывших гостей, как вдруг
совсем рядом на еще один диванчик опустилась пожилая дама в
строгом, темно-бордовом платье, с аккуратным узлом на голове без
вычурных локонов, популярных у молодых девиц. Она пригвоздила
Лиссарину к креслу своим проницательным и изучающим взглядом,
словно хотела рассмотреть каждый миллиметр ее лица, а затем
поманила рукой, приглашая присесть рядом.
С мгновение Лиссарина колебалась. В
конце концов, она была здесь уже полчаса, и никто так и не обратил
на нее внимания, с чего бы этой важной даме подзывать ее? Однако
любопытство победило. Она присела рядом с ней, упершись спиной на
мягкую подушечку.