— Вздор! — Баронесса взмахнула рукой
и хлопнула себя по коленке. — Это то, что сейчас пишут в учебниках
по приказу Элитарии. И, по правде говоря, никто вам не расскажет,
что случилось на самом деле, потому что даже упоминать королевскую
семью в разговоре запрещено. Не до смертной казни, конечно, но пара
деньков в Кидмаре обеспечены, если кто-то шепнет об этом разговоре
Псарю. Но мне нечего терять, я уже стара, а своих детей – нет. Я
могу себе позволить говорить свободно на старости лет, в конце-то
концов!
Если это было так опасно, Лиссарина
не была уверена, что хочет слушать, но Вивиль, кажется, это не
заботило. Она вылила на нее историю залпом, не дав перебить или
возразить.
— Все от того, что король заботился
больше о народе, а не о дворянах. Вот цепные псы и сорвались с
цепей, когда им стали урезать мясную порцию. Они обдирали людей
налогами, купались в богатстве, воровали на своих местах,
использовали любую возможность возвыситься, а когда король прикрыл
их лавочку, решили объединиться и убрать его. Придумали Элитарию,
совет дворян, засели в Алмазном дворце, как змеи в гнезде, и на
костях маленьких принцев и принцесс Дейдаритов построили свой
дивный мир, где все дозволено. Как будто дети были виноваты в
ошибках своего отца…
Она ненадолго замолчала, подозвала
слугу, который разносил поднос с напитками, и взяла себе стакан с
шампанским.
— Бедная Эрейн пережила своего сына,
его жену, трех внуков и двух внучек. Ни с чем несравнимое горе
пережить своих детей и тем более внуков. Она смотрела, как то, что
строилось годами, разрушилось за мгновение одним теплым осенним
днем десять лет назад. Считается, что она скончалась в тот же день
от сердечного приступа, вместе со своим сыном, но я-то знаю правду.
Это была сильнейшая женщина на свете. Она выжила в той резне.
Пришла ко мне, моля предоставить ей приют, и я не смогла отказать.
Она прожила у меня неделю, не выходила из своей комнаты ни минуту,
ни с кем не разговаривала. Я боялась за ее здоровье, но вы же
понимаете, если бы я пошла к доктору, все сразу же стало известно,
и Эрейн заточили бы в тюрьму, чтобы не путалась под ногами. И вот
спустя неделю я нашла ее тело в саду.
Темные глаза Вивиль заблестели и
смотрели в прошлое, словно заново переживая его сейчас, наяву.
— Она лежала бездыханной у фонтана,
полного кровавой воды. Две вертикальные линии от запястья к локтю
забрали у меня любимую подругу, которая решила уйти вслед за своей
семьей и не влачить жалкое существование узницы.