Лиссарина задумалась. А
действительно, значило ли то, что она видела, именно то, о чем она
подумала? Или только внутреннее сопротивление браку Ро с нелюбимым
человеком заставило ее тут же усомниться в достоинстве Ромаэля?
Может быть, он и правда был влюблен в женщину, ведь чисто формально
он еще не женат и называть это настоящей изменой как-то
неправильно. Однако есть и другая сторона медали: вдруг эта Намара
Лестройн так и будет стоять тенью в и без того сложном браке
Ровенны? Рин решила, что не будет сбрасывать эту мысль со счетов и
присмотрится к Ромаэлю пристальнее. Если лорд Монтфрей еще хоть раз
подставит свою честь под сомнение, она немедленно пойдет и
расскажет Ровенне. А пока что…
— Не думайте, что вам удалось меня
уговорить. Я желаю своей подруге счастья, и только поэтому сделаю
вид, что ничего не заметила.
Лицо Дэниара осветила лучезарная
улыбка, и они продолжили идти к площади, хотя Рин еще пару раз
оборачивалась назад. Лорд Андролейн поступил очень мудро, прибавив
шаг, ведь задержись они на несколько минут дольше, стали бы
свидетелями еще более интимной сцены. И тогда бы все сомнения
Лиссарины Эйнар развеялись пеплом по ветру.
Едва впереди показался сверкающий
стеклянный купол Алмазного дворца, Лиссарина поняла, что что-то не
так. Очередное предчувствие. Очень плохое и очень волнующее.
Людей не было. Улицы, по которым они
проходили, были совершенно пустынны. Люди как будто побросали все
свои дела и ушли в неизвестном направлении. На каменных тротуарах
валялись обрывки лент, бумага, корзинки с цветами, бутылки,
рассыпавшиеся по обочине яблоки и груши. Даже молочник, кажется,
забыл свои бутылки около лавчонки с лимонадом. Создавалось
ощущение, что здесь прошелся ураган и унес всех жителей Эденваля
прочь, в загадочную страну или на другую сторону мира, где обитают
души.
— Только не это. Этого не может быть,
— прошептал Дэниар.
Глаза его устремились куда-то к
крышам, к куполу дворца, а может и в небеса. Он схватил девушку за
руку и потащил за собой так быстро, насколько было возможно
передвигаться даме в длинном платье и туфлях на маленьком, но
неустойчивом каблуке. Рука Лиссарины онемела в мгновение ока, но
беспокойство сковало горло, мешая просьбе «остановиться» выйти
наружу.
Чем ближе они подходили к Дворцовой
площади перед Алмазным дворцом, тем сильнее становился шум людских
голосов, а едва они выбежали из переулка, толпа сомкнулась за их
спинами и заключила в свои объятия. Не было места, чтобы нормально
встать: кто-то толкал в спину, подпирал локтями, наступал на ноги.
Лиссарина старалась не отставать от Дэниара, ведущего ее невесть
куда, и держаться за руку, но в какой-то момент на сплетении их рук
повис человек, которого резко толкнули вперед, и шелковая перчатка
соскользнула с руки. Толпа, словно водоворот в буйной реке,
засосала ее и унесла от Дэниара так, что она не видела ни его
белого мундира, ни блестящие медовые волосы. Перед глазами мелькали
только незнакомые спины и затылки.