Честно говоря, жаль было прежде всего объект охраны, который уже не может просто так пройтись по улицам или потанцевать на дискотеке – только в плотном кольце вооруженных, ежесекундно оглядывающихся охранников со зверски-озабоченным выражением на лицах.
Меня же сегодняшним вечером ожидала куда более серьезная работа. Объект охраны – Генрих Штайнер – не должен был догадаться, что он находится под моим пристальным наблюдением.
Если говорить честно, то вряд ли я смогла бы обезопасить Штайнера от возможного покушения, если бы не обещание Джули постоянно находиться рядом с отцом. А я, как дотошная учительша, в свою очередь, не должна была ни на шаг отходить от своей ученицы, поведение которой я якобы проверяю.
Конечно, я не смогу выполнять свою работу столь же качественно, как в том случае, если бы сама поговорила обо всем со Штайнером и предупредила его об опасности.
Но… Но тогда почему я согласилась на предложение Джули?
Задав себе этот простой вопрос, я не смогла сразу же ответить на него. То, что вчера вечером казалось само собой разумеющимся, сегодня утром требовало новых убедительных аргументов.
Наконец я поняла, в чем тут дело, и озабоченно покачала головой.
Ай-яй-яй, Женя, ты поймалась на такую простую наживку! Кто бы мог подумать, что ты так тщеславна! А ведь на первый взгляд не скажешь.
Если быть честной перед собой – на самом деле крайне редкое состояние сознания, – то следовало признать неутешительный факт: я хотела выполнить сверхсложную задачу, чтобы еще раз подтвердить себе профессиональную состоятельность.
Еще бы! Может ли простой бодигард на все сто процентов соответствовать своей роли в тех условиях, в которых буду находиться я на званом вечере?
Ответ прост и однозначен: нет. А, значит, я хотела прыгнуть выше собственной головы.
Это желание само по себе не Бог весть какой проступок, но лишь в том случае, когда оно касается только одного человека – Жени Охотниковой.
А самоутверждение за счет других – в данном случае Генриха Штайнера, которому, судя по вчерашнему состоянию Джули, угрожала нешуточная опасность, – это уже почти должностное преступление.
Понятно, что никто меня на должность телохранителя не назначал, и я сама «назвалась груздем». Но ответственность перед собой едва ли не тяжелее, чем перед любым работодателем.