Некоторое время назад тетушка Мила пристрастилась выписывать свои любимые детективы почтой. Вот и сейчас целью ее прогулки было одно – заглянуть в ящик, нет ли новых извещений на очередную бандероль. Впрочем, думаю, что этот обычай скоро будет нарушен. Все дело в том (как жаловалась мне тетушка), что в последнее время ей стали присылать те экземпляры книг, которые однажды уже она получала.
Видимо, в тех фирмах, куда делала заказы тетя Мила, порадовались ее активности и решили, что она выкупит все, что бы ни прислали ей по почте! Жаль будет их разочаровывать!
Я не успела еще и одеться, как случилось нечто, нарушившее весь привычный распорядок дня, – тетушка Мила, войдя с лестничной клетки, прошла не к себе, а прямо в мою комнату! Причем вид у нее был столь торжественный, что мне стоило некоторых трудов суметь захлопнуть отвалившуюся от удивления челюсть.
– Это тебе, Женечка! – проговорила она, счастливо улыбаясь, и протянула почтовый конверт.
Пока я удивленно взирала на тетушку, неизвестное почтовое отправление перекочевало мне в руки. Мила тут же удалилась с чувством исполненного долга, и мне ничего не оставалось более, как полюбопытствовать об имени отправителя.
Письмо было от отца!
Я держала в руках истрепанный за долгое путешествие конверт, не решаясь его вскрыть. Воспоминания, в последнее время казавшиеся мне столь далекими, вдруг нахлынули с новой силой. Мутная волна почти забытой боли вновь всколыхнула душу. Я держала конверт в руках, стоя посреди комнаты, а память зашвырнула меня в ту незабываемую ночь после похорон мамы, что навсегда изменила мою жизнь.
Письмо я прочитала. Приобретенная в Ворошиловском институте привычка к трезвому анализу не оставила меня даже в такой ситуации. Я словно раздвоилась, и одна моя половина задыхалась от боли, а другая абсолютно безучастно обрабатывала информацию, сортируя и раскладывая ее по полочкам.
Этот органический компьютер, активизированный во мне иструкторами, давно превратился в самостоятельное существо. Не буду отрицать – без него мне никогда не удалось бы выполнять свою работу так, как я делаю это теперь. Однако я понимала, что, приобретя его, лишилась возможности горевать и радоваться, не подвергая тщательному анализу причины возникновения своих эмоций. Исключением был, пожалуй, лишь просмотр видеофильмов, чему я посвящала всю ту малость свободного времени, остававшегося после суматошной работы телохранителя.