Оперативники сочувственно покивали, сами надеясь освободиться поскорее, только Прокудин, который был образцовым исполнителем и для которого приказ начальства был превыше всего, сохранил прежнее, без эмоций, выражение лица.
Все покинули бар-ресторан, Мельников сел в свою служебную машину, а мы с Прокудиным отправились к моей «девятке».
– Куда ехать? – заводя мотор, спросила я.
Прокудин снова полез в карман за блокнотом и, открыв его, четко продиктовал:
– Улица Соборная, пятнадцать, квартира сорок четыре. Порфирьева Тамара Григорьевна, сорок восьмого года рождения…
– Стоп, это не нужно, – остановила его я. – Едем.
Правда, перед тем как тронуться с места, я достала свой замшевый коричневый мешочек с гадальными двенадцатигранными костями, который все время со мной. И в расследованиях, и в жизни я частенько прибегаю к помощи этих костей, предсказания которых никогда не бывают ложными. Только нужно уметь их растолковывать.
2+18+27 – Если вас ничто не тревожит, готовьтесь к скорым волнениям.
Вот что сказали мне мои помощники, когда я рассыпала их на сиденье. И это означало, что начатое мною расследование, скорее всего, преподнесет мне некоторые сюрпризы. Собственно, это и неудивительно: я за годы занятий частным сыском не могла вспомнить ни одного дела, которое прошло бы и ровно, и гладко, что называется, без сучка без задоринки.
На машине мы добрались до дома Тамары Григорьевны за пятнадцать минут. На звонок открыла женщина в возрасте, с ничем не примечательной внешностью, типичная пенсионерка – полноватая, маленького роста, в фланелевом халате с бигуди на голове. Она растерянно переводила взгляд с меня на Прокудина.
– Здравствуйте, мы к вам по делу, – выступила вперед я, не забывая про пресловутую тактичность и ломая голову, как же все-таки ее соблюсти. Я в душе уже чуть ли не жалела, что отправилась сюда вместе с Прокудиным и волей-неволей взяла на себя столь неблагодарную задачу – сообщать матери о смерти сына.
– А я думала, это Алеша вернулся, – проговорила тем временем женщина, и растерянность уже начала сходить с ее лица, как вдруг Прокудин со всей серьезностью на лице бухнул:
– Алеша не вернется.
Я внутренне ахнула: пока я ломала голову над тем, как подобрать нужные слова, Прокудин сделал это за меня и весьма неудачно. Лицо женщины стремительно начало меняться. Глаза ее потемнели, брови нахмурились, и она с откровенной тревогой перевела взгляд на меня. Мне срочно пришлось вмешаться, пока твердолобый Прокудин вконец не испортил ситуацию.