Размышляя над тем, что тут могло произойти, я присела на корточки и подняла с полу несколько исписанных листов. На них мелким размашистым почерком были накорябаны стихи. Я пробежала их глазами, и по спине у меня побежали мурашки.
Основной смысл стихов заключался в том, что их автор – ангел смерти, он же зверь. Главное для него – это кровь, в которой он чувствует убежище от злого мира. А в будущем он будет богом на Земле.
«Ничего себе поэзия. Почитай такую на сон грядущий – либо не проснешься, либо больше уже и не уснешь никогда. Да, похоже, Ольгин парень и в самом деле был слегка того, шизанутым», – сделала я единственный логический вывод.
Я подняла с пола обрывки того, что некогда было картиной, и стала складывать их в одно целое. Итоговый результат также оказался поражающим. Полотно изображало совершенно обнаженную женщину, раскинувшуюся на полу во весь рост, а из чрева вылезает змея и выдирает у нее же кусок плоти с бедра. С этого куска вниз стекает густая мерзкая кровь, в которой возятся какие-то неописуемые червяки-мутанты.
Меня невольно передернуло. И было от чего. Мало того, что от собранной мной мозаики веяло кошмаром, так еще я обнаружила, что в роли натурщицы для сего полотна выступала сама хозяйка дома, Ольга Туркина. По всей видимости, она была такой же шизанутой, как и ее парень, если позволяла писать с себя такое, да еще и вешала готовые шедевры на стену. Лично я убила бы того, кто попытался бы изобразить меня в подобном виде.
И все же я принялась искать по дому другие картины или рисунки парня. Мне хотелось убедиться, что все его работы выполнены в столь странном жестоком жанре. Могло ведь оказаться, что найденная и собранная мной такая картина не единственная.
В общем я пошарила по комнате, и мне в руки попались и другие рисунки с аналогичными сюжетами. На них, так же как и на первой увиденной мной картине, были изображены женщины, самые разные: от совсем юных до старух. И все они были истерзаны автором самым отвратительнейшим образом: у кого-то из своих героинь художник вырвал язык, кому выколол глаз, кого оставил без ног, с кого содрал кожу, обнажив скелет. В общем, «фантазировал» он на своих полотнах на полную катушку.
«Да, он, похоже, и в самом деле со сдвигом, – сделала я вывод. – Таких в психушке надо держать, под самым строгим надзором. Лично я не верю, что человек со столь явными зверскими наклонностями способен быть добрым и любящим. Значит, очень даже возможно, что Мурашев был прав и этот мерзкий Степанов убил Ольгу. Вон ведь какие у него стихи: все о трупах да об убийствах. Есть также и об ощущениях наркомана, так что я не удивлюсь, если окажется, что он еще и кололся. В таком случае легко объяснить и погром в квартире. Ведь что только не приходит в головы наркоманам после очередной дозы. Они убьют – и глазом не моргнут, а потом и помнить о том, что сделали, не будут».