Журналист промычал что-то нечленораздельное и поплелся вслед за мной.
Крапивин, волнуясь, замер перед телефоном. Затем он сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел на меня, ожидая команды. Я кивнула, и тогда он поднял трубку, медленно, не сводя с меня глаз, поднес ее к уху и тихо сказал:
– Слушаю!
– Эдичка, солнышко, как ты там? – Несколько неприятный женский голос послышался в трубке телефона. Эдуард Петрович сразу расслабился и изменился в лице. На щеках заиграл румянец, губы расплылись в умильной улыбке. Прикрывая трубку рукой, он сообщил мне шепотом:
– Это жена.
Я и так догадалась, что это не с угрозами позвонили, выключила хитрое устройство Захарова и ушла из кухни, чтобы не мешать личному разговору клиента.
– Нет, дорогая, тебе показалось, я ни с кем не разговаривал, я дома один, – оправдывался Крапивин перед женой, которая, похоже, услышала его шепот, обращенный ко мне.
Эдуард Петрович говорил так громко, что мне даже прислушиваться не приходилось. За десять минут семейного разговора я узнала, что Эдуард Петрович жутко скучает по жене, что на ужин он поел пельмешки, а девушка из химчистки так и не позвонила. Распрощавшись с супругой, Эдуард Петрович, заметно повеселевший, вернулся ко мне и сел рядом.
– Марусенька звонила. – Журналист сиял от счастья. – Волнуется за меня, – не без удовольствия добавил он.
– Эдуард Петрович, – я решила воспользоваться его хорошим настроением, – подумайте хорошенько, кому вы могли на хвост наступить?
– Вы опять об этом, – улыбка мигом слетела с его губ. Выдержав небольшую паузу, он внезапно заговорил иначе: – Да, вы правы, я зажался в своем страхе и мешаю вам работать. Но я даже предположить не могу, кто и за что меня преследует. Глупость какая-то. – Неожиданно он сорвался с места и стал нервно расхаживать по комнате. – Еще пять лет назад я работал иначе – остро, актуально, бил, можно сказать, в самые болезненные точки. Теперь мое амплуа изменилось, я по-прежнему пишу на злободневные темы, но совсем по-другому. Как сторонний наблюдатель, корректно, без выпадов и оскорблений.
– Я просмотрела вашу последнюю статью, – вздохнула я, – должна сказать, что вы себя недооцениваете. Ваша статья очень колкая. Корректная, где-то даже дружеская, но это только на первый взгляд.
– Спасибо за комментарии, мне лестно слышать это от вас, от моего читателя, – Эдуард Петрович кокетливо засмущался и снова улыбнулся. – Но вы не видели, как я писал раньше.