Мы прошли мимо ларьков с продуктами, растолкали всех в ряду, где торговали дешевыми сигаретами, и остановились возле мужичка, выставившего рядом с предлагаемым товаром табличку с надписью: «Куплю любую аппаратуру на запчасти». По всей видимости, дядька ковал себе денежки ремонтом телевизоров и магнитофонов.
– Слышь, браток, ты это примешь? – довольно громко спросил у торгаша Щербаков и поставил на прилавок свое добро. – Он не сломанный, новый совсем.
– Новый? – прищурившись, как хитрый лис, переспросил мужчина и сразу полез вскрывать коробку видика. – Сейчас посмотрим.
– Да что смотреть, говорю же новый, – занервничал Виктор, которому, по всей видимости, хотелось поскорее со всем этим покончить.
– Да? А что же тогда ты его продаешь? – усмехнулся в ответ торгаш и подкрутил свои длинные, торчащие в стороны усы.
– Надо и продаю, – надулся Щербаков. – Говори, сколько дашь?
– Ну, может, рублей триста-четыреста, – продолжая копошиться в содержимом коробки и не глядя на Щербакова, ответил торгаш.
– Сколько? Триста? – удивленно воскликнул Виктор. – Да ты что, офонарел? Он же совсем новый. Ему и полгода еще нет.
– Ну и что, мне же его не смотреть, – сразу же отозвался торгаш. – А на запчасти я дороже не принимаю. Не хочешь, можешь поискать другого покупателя, хотя вряд ли кто дороже примет.
– Черт! – гневно выругался Щербаков, но отходить от ларька и забирать свой видик все же не спешил. – Ну, может, хоть пятьсот дашь? – пару минут поразмыслив, попробовал предложить он. – Новый же он, честно.
– Нет, четыреста, – стоял на своем мужик. – Больше не могу, у меня тоже свои расценки.
– Да ты пойми, мне деньги срочно нужны, – стал давить на жалость Щербаков. – Иначе я бы его не стал продавать. А ты хорошую вещь за гроши получить хочешь. Он в магазине как минимум три тысячи стоит.
– Ну вот в магазин и неси тогда. А я последний раз говорю – четыреста. Или иди дальше, не мешай работать, – твердо произнес торгаш и отвернулся в сторону, демонстрируя свое безразличие.
У разозленного Виктора заходили желваки на скулах, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Однако он сдержал себя, не стал кричать и психовать, а просто отошел в сторону и стал смотреть на другие прилавки, ища, есть ли где еще такие же таблички. Простояв так минуты три, но, по всей видимости, не обнаружив искомого, Щербаков вернулся к усатому дядьке и со вздохом сказал: