– Кого убили? – спросила я ее.
Девица пыталась вырваться и лишь показала пальцем в сторону номера, в котором «зависали» Челидзе со товарищи.
– А ты кто? – продолжала я допрос.
На этот вопрос девица отвечать не стала, она все так же отчаянно вырывалась, визжала и даже сумела своими длинными ногтями расцарапать мне щеку. Ну уж этого я терпеть не стала, а молча врезала ей под дых. Девица охнула и согнулась.
– Ты кто? Проститутка? – закричала я.
Зажатая мною в тиски девчонка кивнула.
– Так, а кто с тобой был? Кто убежал?
Девица некоторое время молчала, а потом, заикаясь, проговорила:
– Это сутенер… Турок… Он нас привез… Он первый вошел, а мы в коридоре ждали… Его не было несколько секунд, потом он выскочил, велел бежать. Натэла с ним убежала, а я не успела… Я ни при чем, я вообще ни при чем, отпустите меня! – быстро заговорила проститутка.
– Кого убили?
– Не знаю… Мужчина какой-то… Я заглянула, а он мертвый, а другой на полу… И пистолет рядом валяется.
– Это он выстрелил? Сутенер твой?
Девица вытаращила глаза.
– Не знаю… Нет… Зачем ему? Нет! Мы вообще ни при чем, я же говорю, отпустите!
– Так, сейчас идешь со мной, – распорядилась я.
– Куда с тобой? – испугалась девчонка. – Ты что? Ты кто? Я сейчас на помощь позову! Помогите!
И она попыталась завопить на весь коридор, но я не стала больше с ней церемониться, а еще раз с силой ее встряхнула. Визг прекратился. Теперь мне уже ничего не стоило дотащить девчонку до номера журналистов.
Решительно толкнув дверь, я заглянула внутрь. То, что я увидела в номере, мне совершенно не понравилось.
На кровати полулежал мертвый Челидзе. В том, что он мертв, можно было не сомневаться. Лицо его было залито кровью, на светлой спортивной толстовке расплылось еще одно кровавое пятно. На полу валялся пистолет «беретта».
Посреди номера стоял накрытый стол, почти опустошенный графин вина и еще одна здоровенная бутыль. А возле стола стояли два совершенно растерянных парня, одним из которых был кинооператор Сергей.
Не выпуская из рук проститутку, я спросила ее:
– Где искать твоего сутенера?
– Я не знаю, – завела она свою старую песню.
– Послушай, ты уже, кажется, убедилась, что драться я умею, – спокойно проговорила я ей. – Ты что, хочешь, чтобы я одним движением испортила твое личико и навсегда лишила тебя работы?