Внутренний интерфейс игры услужливо
развернулся. В окошке внутреннего чата Виант настучал
сообщение:
«Инга, на этот раз точно не попадайся
мне на глаза. Задушу! Загрызу! Выброшу через клюз за борт! Так и
знай».
Мысленный клик по кнопке «Отправить».
Пусть напарница знает, что умирать ей придётся долго и мучительно.
Подмывало ещё написать побольше матерных гадостей, но Виант не стал
этого делать. Нецензурные слова, конечно, обижают, но они же быстро
забываются. А вот у короткого и вполне себе цензурного сообщения
гораздо больше шансов застрять в памяти и причинить боль, страх,
вкупе с предчувствием большой беды.
- Воды в каждую клетку налейте
побольше, - мужской голос с козлиными нотками принялся раздавать
ценные указания. – Слим, начни с Трубача.
- Будет сделано, Епаг Роутич, - тут
же отозвался более молодой мужской голос.
- Отлично, - произнёс Епаг Роутич. –
Тора, Глума, займитесь травоядными. И, Глума, прекрати ходить с
мокрыми глазами. Ты знала, прекрасно знала, что так оно и
будет.
- Но… Епаг Роутич… - попыталась было
возразить одна из женщин, наверняка та самая Глума.
- Прекрати, - в голосе Епага Роутича
зазвенело раздражение. – Я займусь Таитой. Всё! Разбежались.
Шум шагов, работники зверинца
послушно разбежались по грузовой палубе. Ну, правильно, Виант потёр
передние лапы друг о друга, животных благополучно погрузили на
«Сингунару», формальности улажены, настала пора их покормить. А это
значит, что можно, и даже нужно, основательно подкрепиться
самому.
Люди ещё долго бродили по грузовой
палубе от клетки к клетке. То и дело гремели миски с поилками.
Парень по имени Слим бойко таскал за собой тонкий чёрный шланг.
Наконец, настал момент, когда служители плавучего зверинца ушли.
Виант выбрался из-под клетки. Теперь его очередь обустроить
собственный быт на борту. «Сингунара» - давно немолодой сухогруз,
не круизный лайнер.
Облом. Виант торопливо сиганул с
деревянного поддона обратно на стальную палубу. В клетке над ним
оказались какие-то хищные птицы с чёрными перьями. В кормушке на
полу рядком разложены дохлые мыши. Ну уж нет, Виант скривился от
омерзения, питаться дохлыми родичами, да ещё не первой свежести,
ему упорно не захотелось. Да, поилка полна свежей воды, но страшные
загнутые клювы более крупного самца и трёх чуть менее крупных
самок, а так же ещё более страшные острые когти, почти мягко
намекнули, что птички не откажутся закусить свежей крысятиной.