– Значит, я расскажу. Так вот: перед вами бывший уголовник. Зек. Статья 108 УК РФ, часть 1: причинение смерти при превышении пределов необходимой обороны. Я не хотел его убивать – он сам хотел этого. Но это, как вы понимаете, мало меняет дело. И то, что, как говорится, искупил, – тоже дела не меняет. Бывших уголовников вообще-то не бывает. Это все равно что потерять невинность. Был человек – стал зек! Все! Стоит только ступить на скользкую дорожку, правда? Ну там блатная романтика, крутые дружки, все такое прочее… Разве у зека есть другой путь, разве ему позволительно снова стать человеком? Не-ет… Как волка ни корми – он все в лес норовит! Не так ли, уважаемый детектив?
Голос Григория звучал совершенно спокойно, даже лениво. Но чувствовалось, что этот выстраданный монолог стремительно раскручивает в нем какую-то невидимую эмоциональную пружину. И не дай Бог, если эта пружинка сорвет свои ограничители… Пока я хлопала глазами, озадаченная неожиданным поворотом разговора, Григорий закончил свою мысль:
– Таким образом, у вас имеется готовый главный подозреваемый. Не подозреваемый – конфетка! На такого что угодно повесь – все выдержит, не отвертится. Так что, если б делом занималась родная милиция, меня бы уже давно, как говорится, под белы ручки и – к следователю. Ну а у вас, Танечка, какая будет для меня мера пресечения?
– Для начала я бы хорошенько вас стукнула по макушке, чтобы вы перестали молоть ерунду. Да вот жалко такой умной головы: ишь как складно сам себе сочинил приговор!.. Никто вас ни в чем не обвиняет, зачем вы так, Гриша? – совсем другим тоном, почти ласково закончила я.
Моя реплика достигла цели: я сбила с него трагический пафос. Он ошеломленно уставился на меня.
– Не обвиняете? Да бросьте вы, Таня! – Пружинка снова начала плавно сжиматься. – А в общем, мне все равно, обвиняют меня или нет. Я сам себя обвиняю! И этой вины с себя не сниму, даже если все другие простят. Ведь это я Антошку проспал, я! Мне его доверили, я за него отвечал! По гроб жизни теперь не забуду, как я приехал вчера вечером к Олегу с этой вестью. Словно побитый пес. Его глаза… Чуть душу из меня не вытряс. Потом извинился, правда, а мне от этого еще тошней, понимаешь? – Я с удовлетворением отметила его первую фамильярность в мой адрес, хотя еще не осознанную. – Уж лучше бы убил… Я бы на его месте – убил гада, точно знаю!