Я уже совсем было собралась уходить, но тут в дверь позвонили.
– Не-ет! Только не сейчас! – прошипела я, однако вопреки собственному нежеланию все же открыла дверь.
На пороге стоял давешний интеллигент в очках, длинном темно-сером пальто и с «дипломатом» в руках, искавший, по словам Людмилы Яковлевны, именно меня.
– Простите, это вы Татьяна Иванова? – нервно поправив очки, спросил он.
Ну вот, этого еще не хватало… Скорее всего, клиент. И отказываться от дела, если оно серьезное, нельзя. Плохо для репутации. Так что, скорее всего, плакали мои каникулы в Северогорске! Чертенок в мальчишеских джинсах, прочно поселившийся в моей душе после принятия решения о неожиданной поездке, скис, скукожился, свернулся в трубочку, подобно старому пергаменту, покоившемуся на дне дорожной сумки, неохотно уступая место взрослой практичной Татьяне Ивановой с ее привычками и обязанностями.
– Да. Это я, – слегка натянуто улыбнулась. – Проходите!
Глава 2
Немного о богине Чэн
Мой гость устроился на диване в углу комнаты, а я – напротив, в кресле.
– Чем могу помочь?
– Моя фамилия Парфимов. Вячеслав Владимирович, – заметно волнуясь и чувствуя себя неуютно, начал он, то складывая руки на животе, то расплетая их и едва сдерживаясь, чтобы не начать активно жестикулировать, – я представляю… э-э-э… группу ценителей искусства. Дело, с которым я к вам пришел э – э-э… заключается в том, что позавчера из выставочного зала Тарасовского центрального музея имени Чернышевского была похищена одна, м-м-м… вещь. Очень… – Он мялся, кажется, при каждом удобном случае, наверняка считая, что это очень красит, а может, даже подчеркивает его интеллигентский стиль. – Очень… м-м-м… дорогая. Вернее, ценная. В том смысле, что она вообще не имеет никакой цены. – Тут он посмотрел на меня поверх очков близорукими и слегка растерянными глазами, видимо, желая удостовериться, что я правильно поняла смысл сказанного.
О готовящейся выставке китайского национального историко-краеведческого музея (у них это называлось как-то не так, но не суть важно) я, конечно, слышала. Мероприятие, судя по всему, готовилось весьма крутое: даже цена билетов – от двадцати пяти рублей – превосходила обычные цены музея раза в три.
И, как человек разумный, я сформулировала свой ответ подобающим образом.
– Очень редкое и раритетное произведение искусства, оценить которое сложно, потому что оно единственное в своем роде? – более утвердила, чем спросила я.