– Кстати, у этого человека… ну, что синтезировал препарат… кликуха «Светлячок». Еще поэтому перцептиновых нарков зовут «светлячками», – вдруг произнес Светлов.
– А ты к этому отношения не имеешь? – иронически поинтересовалась я. – Все-таки фамилия Светлов, а?
Тот пожал плечами с таким идиотским видом, что я поняла: этому человеку не поможет и перцептин. Хотя не знаю – если вспомнить кроссворды.
* * *
– Алло, Тимур? Это Таня Иванова говорит. Мне нужно с тобой сегодня встретиться. У тебя как со временем, очень занят?
– Приходи в половине третьего. Это что, действительно так важно?
– Да, очень важно. Так я приду?
– Буду ждать, – вежливо ответил Анкутдинов.
Перед выходом я в очередной раз меланхолично вытряхнула на пол кости.
28+8+19.
«Вас ожидает тихая и спокойная старость».
– Какое счастье! – растягивая гласные, сказала я. – Значит, я до нее все-таки доживу. Это очень важно уяснить себе, когда отправляешься в офис господина Анкутдинова и его милых и законопослушных подручных.
* * *
Фирма «Атлант-Росс» была, вероятно, самым крупным коммерческим предприятием в городе. Занималась она всем, на чем можно делать деньги, но упор делался на торговлю нефтепродуктами и стройматериалами. Название ее представляло собой аббревиатуру из имен основателей концерна: АТ – Анкутдинов Тимур, президент фирмы; ЛА – Лейсман Аркадий, финансовый директор; НТ – Новаченко Тимофей, начальник охраны.
Пышное словечко «концерн» пристроил к названию фирмы Лейсман (конечно, «Атлант-Росс» до концерна не дотягивал), он же предложил второе наименование «Росс», чтобы придать фирме хоть какой-то русский налет. Особенно если учесть, что в трио основателей и отцов фирмы не было ни одного русского: Анкутдинов – татарин, Новаченко – украинец, Лейсман – сами понимаете, еврей.
Двухэтажный центральный офис находился на пересечении двух главных улиц города.
Когда я вошла в приемную президента фирмы, то первое, что бросилось в глаза, была огромная фигура главы секьюрити господина Новаченко. Его оперный бас грохотал прямо в ухо хорошенькой длинноногой секретарше в мини-юбке, которая мелодично смеялась, то и дело страдальчески морщась, – наверно, когда децибелы новаченковского баса зашкаливали за все пределы возможного.
Увидя меня, Новаченко крякнул и обратился со следующим приветствием: