– Нет-нет! – покачала я в ответ головой. – Это исключено. Во всяком случае, не раньше, чем я закончу ваше дело. Служебная этика не позволяет никаких любовных отношений между детективами и клиентами. Ну что же, дорогой Борис Дмитриевич, вы мне здорово помогли, особенно последним замечанием о взглядах Алексеева на женщин. Теперь, я полагаю, полученных сведений вполне достаточно. Придется здорово потрудиться над своей внешностью. Страшненькая чудаковатая садовница-фанатичка, время от времени цитирующая Конфуция и Лао-цзы, – думаю, это именно то, что должно сработать на все сто, надо только хорошенько вжиться в образ.
Завадский невероятно развеселился:
– Танечка, я непременно должен это видеть, обещайте мне продемонстрировать небольшой отрывочек из вашей новой роли.
– Хорошо, прежде чем идти к Алексееву, я порепетирую с вами.
– Непременно, голубушка. Ну что же, теперь давайте попьем кофе, а потом приступим к нашим занятиям.
До самого позднего вечера Борис Дмитриевич показывал мне альбомы по искусству, рассказывал о различных школах живописи, о том, по каким признакам специалисты отличают оригинальные полотна от копий, и еще много-много всего интересного. Закончили мы уже около одиннадцати.
– А завтра, Танечка, я поподробнее расскажу вам о творчестве Эдгара Дега. Приходите опять часиков в семь. И вот вам домашнее задание.
Завадский протянул мне несколько альбомов с репродукциями и статьями о живописи.
– На досуге полистайте, почитайте. Пусть это оседает у вас в голове. Разумеется, от вас не требуется становиться знатоком живописи. Вообще, наши с вами занятия следует расценивать скорее как «погружение в тему», так принято говорить у актеров и писателей. Ну а вот это тоже вам, в качестве стимула. – Борис Дмитриевич протянул мне пухленький конверт с авансом.
Я поблагодарила его, и мы расстались до следующей встречи.
Наши с ним беседы об искусстве и об образе жизни коллекционеров продолжались еще три вечера. За это время я в самых общих чертах получила представление о том, с чем и с кем мне придется иметь дело. Кое-что узнала я и о самом Борисе Дмитриевиче. Он дважды был женат, и оба раза не сложилось. По его мнению, виной тому была его страсть к картинам и к собирательству вообще.
– Понимаете, Танечка, – рассказывал он, – женщин это поначалу увлекает – так красиво, так романтично. А после свадьбы все меняется. Они сетуют, что муж слишком много времени уделяет своим картинам и слишком мало жене и вообще всяческим мелочам, которые составляют основу нормальной семейной жизни: походам с женой за покупками, в гости к друзьям и знакомым, к мамочке и прочее. А еще эти внезапные отъезды – в период охоты за очередной «добычей». Постоянные посещения вернисажей, выставок, аукционов – и все по разным городам. В общем, то, что вызывало восхищение невесты, вызывает проклятия жены. Да еще моя страсть к «Голубой танцовщице» пробудила, поверите ли, ревность у всех моих жен и подруг.