Но не все сразу. Сначала надо заехать к матери погибшей недавно Гавриловой Тани.
Первое впечатление от бурной деятельности этого отморозка такое, что у парня просто-напросто не все дома. Что действует некий, миль пардон, шизоид, который мало интересуется деньгами и требует их лишь для пущей важности. Основная же цель его – держать в страхе жителей того района, в котором он на данном этапе действует.
* * *
Я оставила машину во дворе возле дома Гусевой и направилась в соседний подъезд. Нина, пожелав мне удачи и скорой поимки чудовища, направилась домой ждать звонка, который мог последовать в любую минуту.
Дом, в котором проживали Турищевы и Гусева, девятиэтажный, в виде буквы П, занимал почти полквартала. Словом, маленький «мегаполис». Принято же у нас мини-маркет маленьким «супермаркетом» называть.
Нажав кнопку лифта и подождав пару минут, я плюнула и пошла пешком. Третий этаж не девятый, и прогуляться пешком совсем не вредно, а даже наоборот.
Я уже протянула было руку к звонку, и тут затрещал в сумочке сотовый.
Чертыхнувшись про себя, достала мобильник.
– Таня! Ужас! Зайди ко мне скорее! Тут такое! Такое! – голос Нины был неузнаваем. Судя по всему, она была готова забиться в истерике.
Сердце мое на мгновенье сжалось.
– Что случилось?
Ой, да что я спрашиваю? Проще добежать и посмотреть самой, что могло произойти за две минуты, которые я потратила на ожидание лифта.
– Бегу! – крикнула я и бросилась вниз по лестнице.
Нина встретила меня, стоя в проеме открытой двери, с испуганным лицом. Из глаз катились слезы.
– Что? – выдохнула я.
Она показала рукой в глубь квартиры:
– Там… Там… Мама…
Я оттолкнула ее и прошла в комнату. Наметанный взгляд детектива сразу отметил, что порядок в комнате не нарушен.
– В спальне, Таня… Мама.
Я прошла в спальню.
Елизавета Ивановна лежала на кровати поверх одеяла и будто спала. Это в первый момент так показалось, поскольку лицо ее было спокойно, одежда в относительном порядке. И только неестественно бледный цвет лица да разом заострившийся нос указывали на то, что перед нами не спящий человек, а покойник.
Я невольно присвистнула и взяла старуху за запястье: она даже остыть не успела. Признаков трупного окоченения в наличии не было, что указывало на совсем недавнее наступление смерти. Причем не естественным путем, а насильственным: об этом красноречиво говорила гематома на правом виске.