Я вновь открыл свой статус. Профессии нет… ну, допустим. Уровень
первый – самый нуб, ожидаемо. Уровень профессии… это вот странно.
Одновременно два отдельных уровня… ладно, разберёмся по ходу дела.
Физические показатели… ну… вполне нормальные показатели задохлика,
заточенного работать в офисе. По крайней мере, в сравнении. А вот
то, что интеллект – восьмёрка, это понятно. Я вполне умный и
начитанный человек. Может до учёных мне и далеко, но зато я могу
управлять бухгалтерией и персоналом огромной фирмы! Со сноровкой
тоже ничего удивительного. Человека, который смог бы перебирать
документы и печатать на клавиатуре быстрее меня, ещё нужно
поискать. А вот удача… единица? Я что, типа, конченный
неудачник?!
…
Неудачник? Э… а, собственно… разве я был удачлив? Школьная жизнь
прошла в напряге. Институтская чуть лучше, но тоже ничего приятного
вспомнить не могу. Отношения с девушками у меня никогда не ладились
– вечно попадались крысы и лгуньи, словно на подбор. Работа… ну… не
катарга, но тоже не сахар. Коллеги, хоть и дуболомы, но вполне
нормальные люди. Родителей я рано похоронил. С сестрой мы
разосрались после того, как мама ушла на тот свет вслед за отцом.
Последние 6 лет мы даже не переписывались. Потом бесконечно
накапливающиеся напряги на работе, и вот… я тут.
Мне… даже вспомнить нечего. Я словно и не жил вовсе. Всё время
думал, ещё есть время, разберусь с текущими проблемами, и жизнь
наладиться. А в итоге… та боль в груди… это сердце было? Я… после
вчерашней ночи, так и не проснулся? А это моё перерождение?
Вот так жизнь. Даже умереть не смог без проблем. Вся
документация у меня дома, а её нужно было сделать к сегодняшнему
дню. Да, я её сделал, но как она теперь на работу попадёт? Для
этого нужно вскрыть мою квартиру! Простите, Виктор Сергеевич… я вас
подвёл. Да ещё и проблемы ему обеспечил с оформлением моей смерти.
Как бы такое не повесили на него. Кстати, а моё тело ещё в
квартире? Или вот оно, тут, а там ничего нет?
Вот уж реально, удача – единица. На глазах выступили слёзы, а
рукой я стал драть и раскидывать траву. Хочется просто разреветься
в голос от мысли, насколько бездарно прошла моя жизнь. Но я давно
разучился истерить. Я просто тяжело дышал, а из глаз текли
обжигающие слёзы. Папа говорил, что мужчина может позволить себе
плакать только от счастья или от горя. Ещё противней мне стало от
того, что первой причины не довелось испытать ни разу.