— А ведь вы, юноша, пусть и глупы, но тоже совсем не просты, —
продолжала вести со мной светскую беседу, наслаждающаяся игристым
Дордэ будущая покойница и источник вскорости МОЕГО древнего
Охранителя. Гадом буду, если не лутану его, когда заткну эту
самодовольную тварь! — Эка вы Вернозорского одолели, и всё это без
единой царапины. А какие превосходные, чистые уколы на запястьях
обеих его рук! Я ведь верно поняла: орудовали вы лишь той жалкой
тростью с потайным клинком, что валялась возле трупа рыжего? Чем
его, кстати?
— Да, ею. Второй сам умер, неловко упав.
— Ах, сколько же совпадений и случайностей сегодня! Вы, я
погляжу, везунчик(с издёвкой). Ну будет вам, не стоит так
багроветь, друг мой, чего не скажешь, как говорится, в шутейном
разговоре, — упражнялась в так себе остроумии эта дрянь, а я уже
почти даже оторвал взмокшую ладонь от своего бедра. — Не желаете ли
вина?
Глумилась тварь, подвинув поближе ко мне противоядие, дабы
освободить место для бокала, но в последний момент задержала
бутылку со своей кислой шипучкой над оным, будто что-то
припомнив:
— Хотя, да, простите, совсем вылетело из головы, что вам не до
того сейчас. Ну ничего, друг мой, я выпью за нас обоих, ведь есть
повод. Важные переговоры со здешней оппозицией и изменниками
состоятся, а надёжно вами связанный Вернозорский послужит для
усиления наших позиций в предстоящих политических торгах с так
опростоволосившимися Верничами! — прежде чем опустошить свой бокал,
выдала тост та, кого я зубами буду рвать, дайте мне только
дотянуться до этой вот стекляшки с вонючей жижей. — Вы наверняка
спросили бы, если б поинтересовалась вашим мнением: зачем же я всё
это вам так свободно и не опасаясь рассказываю, словно какой-нибудь
карикатурный злодей из глупого романа? А тут, друг мой, совершенно
никакой интриги. Вы — уже покойник, и мне нет нужды таиться и
что-либо... — в этот миг откуда-то с правого борта раздался шум,
множество голосов, лязг оружия и даже прогремел небольшой взрыв, а
в открытые большие обзорные окна ресторации ворвался вонючий
дым.
Девица недовольно фыркнула и, пробубнив себе под нос что-то
неразборчивое, встала из-за стола, прежде чем решительно обнажить
свой, пусть и несколько странного цвета, но всё же типичный жильный
клинок. А я, тем временем, борясь с накатывающим беспамятством,
всеми силами старался овладеть всё также безвольной рукой, чтобы
схватить катающийся по столу пузырёк с противоядием, позабытый в
суматохе куда-то умчавшей уже девчонкой. Вот только у меня никак
это не выходило, и я был уже на грани отчаяния, когда еще одна
напасть обрушилась на меня, несчастного. Мало того, что из меня
вдруг словно высосало всю магию подобно тому, как это делает мох из
Синеградского подземелья, только сейчас это произошло на порядок
быстрее, отчего мой резерв тут же опустел, а скорость его
восполнения была однозначно ниже продолжавшейся «откачки», так ещё
и от очередного толчка палуба содрогнулась и пузырёк скатился со
стола. От чего я, не способный последовать за ним, так как ноги мои
были не более послушны чем руки, только и смог что завыть от
бессилия, прежде чем меня что-то вырубило. Вот только перед этим я
будто бы услышал знакомый и почему-то рыдающий голос: «Прости,
Витя, это всё, что я могу сделать для тебя». Но мало ли какой
предсмертный бред у людей бывает.