Всё то время, пока я воплощал вышеозвученное, меня не покидала
мысль о том, что сообщила мне Ми во время сеанса связи,
состоявшегося во сне, а точнее в промежутках между его фазами, ибо
у настоящего сна не столь ладная и логичная структура, как у того
нашего, с моей ненаглядной розоволоской, диалога. Чему, отчасти,
доказательством весь тот клубок дичи, снившийся мне после, и
который я сумел сохранить в долгосрочной памяти именно из-за
активации ее каких-то там механизмов, работающих лишь в осознанном
состоянии, то есть наяву. Хотя, если я в коме, а не верить Ми у
меня нет никаких оснований, то термин «наяву» здесь звучит как
издёвка. Но не суть.
Итак, что мы имеем? Сиреневоволосая посол от Великой Армии...
чего-то там, в общем, направлявшаяся к изменникам Верничам —
траванула меня своим коварным поцелуем. Причём так, что Ми, даже не
имея возможности явиться предо мной и всё объяснить, едва успела
чего-то там взломать в некогда взломанной «прошивке» КК, всего лишь
личностью Ассистента которого является. Ну а справившись с этим,
она тут же отправила меня в спасительную кому, где уже подключились
какие-то защитные механизмы этого самого КК и вроде бы излечили
меня. Вот только, чтобы вывести теперь меня из такого моего
состояния живым и здоровым, Ми потребуется неизвестно сколько
времени, а дабы я не свихнулся, пока это вот в процессе, она
запустила мне сценарий Конструктор, пусть из-за особенностей работы
моего мозга только лишь в Ограниченном режиме. И вот теперь мне
нужно постараться не сдохнуть, ну и весело провести здесь все эти,
надеюсь дни, а не годы. Мда.
Хм(впечатленно), а всё-таки как же всё натурально вокруг! Словно
я попал, в пусть и другой, но настоящий мир. Даже игровые
условности Конструктора, при моём взаимодействии с окружением,
вовсе не рушат это впечатление. Хотя чего я удивляюсь, когда Ми
сама сказала, что для сохранения моего психического здоровья нужен
какой-то там процент реализма, а вся искусственность, скажем так,
это как раз её, своего рода, подарок мне для облегчения процесса
пребывания здесь.
Вскоре, закончив со всеми положенными утренними процедурами, я
озадачился пропитанием. Ягодки — это, конечно, хорошо, но я бы от
мяса не отказался. Так что тяни не тяни, а надо в лес идти.
Прежде чем отправиться на охоту, я натянул серую плотную
стеганку на веревочных завязках, которая навряд ли будет эффективна
против атак хищников, разве что от когтей да зубов мелочи всякой.
Затем подхватил свой убогий щит, больше напоминающий дощатую дверку
с ручкой посредине. На веревку, повязанную в качестве пояса,
кое-как на петле подвесил меч, своими обсидиановыми режущими
элементами опасный скорее голокожему туземцу какому-нибудь, но
никак не мохнатому зверю. Не забыл и то, что на протяжении
тысячелетий зарекомендовало себя как лучшее оружие без изысков, но
чем я, увы, владею из рук вон плохо. Речь о двухметровом копье из
той самой черной древесины с полученным путём обжига и последующей
обточки о камень острием. Через шею особым образом я перекинул
болас, то есть три некрупных камня, связанные между собой тремя
веревками где-то метровой длины. Вот только метать его я, если
честно, умел не лучше, чем орудовать копьем. Но надеялся
потренироваться в приближённых к боевым, так сказать, условиях, да
и позиционировал как наиболее эффективное средство остановить
стремительно атакующего хищника, опутав его этой вот весьма
коварной штукой. Надеюсь, хладнокровие меня не подведет. Ну и,
понятное дело, куда же без ножа: целиком обсидианового и по причине
хрупкости материала — категорически хозяйственного, ибо укол такое
вот «оружие» навряд ли переживёт более одного раза. Так что —
только рез.