Уже в вечер Нового года, когда по телевизору традиционно крутили «С легким паром», я все-таки решился. Немного посидев у аппарата, чтобы успокоить сердцебиение, снял трубку и медленно набрал номер, который, вероятно, буду помнить всю жизнь. Только бы она была дома!
К телефону долго не подходили, и я уже было собрался положить трубку на рычаг, как вдруг в ней что-то щелкнуло и незнакомый мужской голос произнес:
– Алло, я вас слушаю.
Я представил себе здоровенного усатого сержанта из школы милиции – во всяком случае, таким представлялся хозяин этого голоса, – и первым порывом было крикнуть ему что-нибудь грубое и положить трубку. Но, будучи человеком благовоспитанным, просто сказал:
– А Марину можно?
– Можно. Только осторожно, – строго ответил голос и прокричал, видимо, в глубь комнаты, откуда раздавались оживленные голоса и музыка: – Мариночка! Тебя.
В следующие две минуты я глубоко прочувствовал, как я несчастен.
– Да? – раздался в трубке веселый голос женщины, которую я любил – теперь в этом не было никаких сомнений.
– Привет, Марина, – с легкой хрипотцой от волнения начал я. – Я звоню тебе, чтобы поздравить с Новым годом и пожелать тебе счастья во всем – в первую очередь – в личной жизни.
В трубке повисла недолгая пауза, после чего слегка саркастичный голос Марины ответил:
– А, привет. Это очень мило с твоей стороны. Тебе – того же.
И замолчали. Я понял, что больше ничего ей сказать не смогу – слишком много у меня было слов, которые оказались сейчас ненужными. А она ждала, и пауза становилась невыносимой.
– Ну, пока, – полувопросительно-полуутвердительно сказала Марина.
– Счастливо, – совсем уже убитым голосом попрощался с ней я.
Положив трубку, я твердо решил переодеться в спортивный костюм, поставить назло всем врагам чайник и сидеть дома. Но потом усилием воли запихнул себя в пиджак и накинул пальто. Взрослый же человек – сам знал, что делаю. Что ж теперь расстраиваться? Жизнь не закончилась.
И все это я пытался доказать себе и другим, изо всех сил веселясь на бесшабашной тусовке у Воробьева. Надо признаться, у меня получилось почти искренне. Приглашенные Николаем многочисленные девочки с восторгом и благоговением смотрели на меня, потому хотя бы, что я был Воробьеву лучшим другом. Они окружили меня таким обожанием, что я растаял и почувствовал себя значительно лучше.