Его агентство располагалось в одноэтажном кирпичном доме барачного типа. Интерьер этой старой постройки не блистал ни шиком, ни комфортом. Деревянные полы, кривоватые стены, крашенные еще, похоже, на заре нэпа, присущий всем древним и полузаброшенным помещениям сладковато-гнилостный запах сырости, лампочки, лишенные деликатных объятий абажуров, обитые полинялой вытертой кожей двери – все это не настраивало на оптимистичный лад, но причудливым образом отвечало склонной к меланхолии натуре Китайца.
Когда Анна спрашивала его, зачем он загнал себя и свою ветреную секретаршу в утробу этого кирпичного чудовища, он только лукаво улыбался. Правда, иногда ей удавалось получить от него более-менее вразумительный ответ. Кроме простого объяснения, умещавшегося в одном слове – «нравится», Китаец приводил такие доводы, как близость к центру и конспиративная неприметность.
Две просторные комнаты, арендованные Китайцем в вышеупомянутом ветхом здании, имели, правда, далеко не ветхий вид: удобные стеллажи, вполне современный компьютер, кресла и пластиковые стулья.
Он снял куртку, сел за стол и закурил, пододвинув поближе небольшую латунную пепельницу с инкрустацией. Вот уже две недели у него не было никаких заказов, деньги подходили к концу, и пора было что-то предпринимать. Он взял со стола «И-Цзин» – Китайскую книгу перемен, но открывать не стал, а, подержав немного в руках, положил на прежнее место. Иногда он обращался к этой мудрой книге за советом, но, будучи атеистом, рассчитывал только на собственные силы. Да и атеизм его был не воинственным, растрачивающим себя на доказательства того, что бог не существует. Скорее его атеизм заявлял, что, даже если бы бог существовал, это ничего бы не изменило. С этой точки зрения он был почти стопроцентным экзистенциалистом с налетом бонвиванства. Попросту говоря, он не верил ни в какого творца, в быту мог довольствоваться самыми необходимыми вещами, но иной раз не прочь был погурманствовать.
Однако ему неоднократно приходилось убеждаться, что советы и предсказания, соответствующие гексаграммам, данным в «И-Цзин», странным образом влияли на его жизнь и судьбу. У него даже были специальные китайские монеты с отверстиями, при помощи которых он формулировал вопросы. Но доставал он эти монеты изредка, лишь тогда, когда какое-то чувство подсказывало ему сделать это.