Зачем он, хранивший тайну почти сорок лет, вдруг рассказал о спрятанном ящике с несколькими килограммами алмазов? Сейчас он и не смог бы ответить на этот вопрос. Наверное, захотел сделать свою дочь счастливой. Но разве могут камни сделать кого-то счастливым? Он вспомнил, что из-за этого проклятого ящика забрали отца и мать, а его самого отправили в интернат, по малолетству. Родителей своих он так больше и не увидел. Даже не знал, что с ними сталось. Когда вернулся на родину, уже совершеннолетним, никто о них ничего не знал.
Эти мысли промелькнули в голове Кюкюра за одно мгновение. Пока он молча смотрел на Шепелева.
– Ну что, аксакал, – помолчав, спросил тот, – так и будем молчать?
Изъеденное оспинами лицо Шепелева сильно раскраснелось. Почти так же как на вечеринке в ресторане «Алдан». Он ослабил узел галстука, словно ему было трудно дышать, и расстегнул ворот сорочки.
– Давай, Кюкюр, – снова вздохнул Семен Никанорович, – говори, где камни, и расстанемся с миром.
– Какие камни? – широкоскулое лицо Кюкюра изображало полнейшее непонимание.
– Не вешай мне лапшу, якут! – Шепелев с силой хлопнул ладонью по столу. – Я тебя за яйца подвешу и буду трясти, пока ты мне все не выложишь!
– Я говорил в ресторане, да, – кивнул Таныгин.
– Ага, говорил, – насторожился Шепелев, – теперь повтори еще раз.
– Это все сказка, легенда, «Олонхо«, – скороговоркой произнес Кюкюр.
– Какое «Олонхо«?! – взревел Шепелев. – Ты мне мозги не пудри.
Лицо Семена Никанорыча напоминало доменную печь в действии.
– Нет никаких алмазов, Семен Никанорович, – покачал головой Таныгин, – все это предания.
– Нет, якут, алмазы есть. И ты мне все про них расскажешь. А чтобы ты начал лучше соображать, я тебе тоже кое-что скажу.
Он поудобнее устроился на стуле, поставив локоть на стол.
– Знаешь, – доверительно сообщил он, – я ведь здесь не первый год живу. И о той истории с исчезнувшими камушками, предназначавшимися для Гохрана, знаю не понаслышке. Я тогда тоже был в той банде, которая напала на конвой. Но меня в тот день оставили присматривать за хозяйством, так сказать. Наши даже не подозревали, что в машине будут солдаты, которые их всех перестреляли. Тогда мне было восемнадцать. Знаешь, каково мне было, когда я узнал, что мой отец погиб в этой перестрелке? Твои родители тоже пострадали, я знаю. Я остался здесь и дал себе клятву, что непременно отыщу эти алмазы, чего бы мне это ни стоило.