Но вот настал момент, когда Алиса, Фокин (точнее, его бесчувственное тело) и Владимир Свиридов остались одни.
– Твой лучший друг – убийца, Влодек. Он наемный убийца, – с усилием произнесла Алиса. – Он раньше работал в спецотделе Главного разведуправления... «Капелле»... может, слыхал? Ты же тоже в каком-то спецназе служил, да, Влодек?
Свиридов кивнул, не сводя с нее внимательного, цепенеющего взгляда. – Помнишь, когда мы встретились с тобой тогда, в ночном клубе... много лет назад? Ты еще сидел мрачный и пил все подряд. В тот день тебе исполнилось двадцать восемь лет. Ведь помнишь?
– Да, конечно, Алька, – машинально проговорил Свиридов, уже холодея от предчувствия того, что угадал следующие слова Алисы. – Конечно, помню.
– Так вот, накануне убили моих родителей. Застрелили в упор. Я... я долго искала того, кто сделал это... И все пыталась понять, кто и за что... я даже училась в школе при... при... в общем, я нашла этого человека. Этого убийцу. В документах «Капеллы» он числится как... и здесь, в этом городе, он известен как Робин.
Несмотря на все самообладание Владимира, он вздрогнул, почувствовав, как волна смешанного с будоражащей тревогой леденящего ужаса продрала позвоночник, высекая искры мурашек на коже. Побледнел как полотно и, не справившись с собой, сказал что-то совершенно неуместное:
– А не выключить ли нам свет? Очень жарко... то есть я хотел сказать... очень ярко.
Алиса, словно не услышав этих слов, нервно облизнула губы и проговорила, понизив голос почти до шепота:
– Так вот, Влодек... моих родителей убил он, Фокин. Я спросила у него это сегодня прямо в лицо, и если бы ты видел эту гримасу, что появилась у него... До этого момента я еще сомневалась, но такого выражения лица не может быть у человека, который невиновен.
Свиридов молчал.
Он просто не знал, что должен и что не должен говорить. Конечно, он прекрасно понимал, по какой причине так изменился в лице Фокин. Афанасий знал истинного убийцу Владимира Казимировича и Марины Алексеевны. Тогда это не было преступлением, потому что было просто исполнением долга. Бжезинский был нечистоплотным и максимально криминализированным дельцом, по которому плакала тюрьма.
Но теперь – перед ним, их убийцей, сидела дочь этих людей.
Его, Свиридова, жена...
Их разговор был неожиданно прерван. По приказу майора ФСБ Шепелева Алису и Владимира безжалостно бросили в подвал, обрекая на голодную смерть.