– Да не столько деньги, сколько… – Он окинул ее долгим внимательным взглядом. – Тут ведь главное – хочешь ли ты всего этого?..
А вот на этот вопрос она не могла ответить даже самой себе. Вроде бы и да – интересно. Взыграло немного любопытство, разбуженное тихим шелестящим голосом Володи. А с другого бока посмотреть – зачем ей все это? Ради чего? Вернее – ради кого?..
– Сделай это для себя… – тихо промолвил Володя, поразив ее в самое сердце своей проницательностью. – Сделай это в память о той, которая жила раньше в тебе и которую ты так усиленно хоронишь…
– Как дела, дорогая? – Макс откинулся на диванную подушку, вывернув под немыслимым углом шею, и внимательно разглядывал заплаканное лицо своей супруги. – Та-а-ак… Ты опять была у этой сумасшедшей!
– Она не сумасшедшая, – слабо запротестовала Милочка, на ходу снимая обувь и усаживаясь в кресло. – Она просто устала…
– От кого? – иронично поднял он бровь. – От самой себя? Или от собственных бредней заядлой феминистки?
– Она феминистка?! – Против воли Милочка заулыбалась. – Ты просто плохо знаешь Ксюшу, раз считаешь ее таковой. Мужчины всегда были ее жизнью. Ее страстью, если хочешь. Не успевала она освободиться от одного, как тут же в поле зрения появлялся другой. Причем намного лучше предыдущего…
– Вот, вот! – поднял Макс вверх указательный палец. – Это-то ее и сгубило! Она закопалась в мужиках. Перестала отличать в них хорошее от плохого. А пережив потрясение, заклеймила всех разом. Разве я не прав? Ведь наверняка меня опять мерзавцем обзывала. Говорила, что моя благотворительность – это не результат сочувственного отношения к ее несчастной судьбе, а что-то гадкое и расчетливое…
Милочка опустила головку и с облегчением вздохнула. Множество вопросов, вызванных откровениями подруги, сверлили ее мозг, пока она добиралась домой. Ведь кое-что из того, о чем поведала ей Ксюша, стало для нее неожиданностью. Но Максик, ее любимый милый Максик, сам завел разговор об этом. Быстренько уничтожив все ее сомнения на свой счет.
– Теперь ты понимаешь? – Он внимательно посмотрел ей в глаза. – Как-то мне надо было ее пробудить! Если ваши слезы и уговоры на нее не действовали, то я решил сделать ставку на ее злобу. Как видишь, угрожая, мне удалось ее немного встряхнуть…
– Максик, – восторженно выдохнула Милочка, сложив ладошки у груди. – Ты прелесть! Я так люблю тебя!