– Так, может, это у него такой принцип работы с клиентами – устраивать сделки, оставаясь в тени? – возмущенно выдала я, совершенно не желая портить себе настроение из-за глупых необоснованных опасений. – Все устраивает, излишне не мозоля глаза, а потом является за деньгами.
– Ага, жди! – фыркнула тетя Соня, обмахиваясь газетой. – Явится! Явится кто-нибудь, но не он! Как бы чего не вышло... Ох, чует мое сердце...
Ведь накаркала же! Явился! Только не Гошка, а милиционер. Правда, мы сначала не поняли, что это милиционер. Настолько тот был непринужденно раскован и очарователен, что заподозрить его в связях с органами внутренних дел просто не хватало воображения.
– Софья Валерьевна? – Молодой блондин, стоящий у порога, покачивался с носка на пятку и улыбался самой милой белозубой улыбкой на свете. – Добрый вечер.
– Добрый, – хотела было неприязненно сказать тетя Соня, да не смогла и расплылась в ответной улыбке. – Вы к нам по поводу?..
– Арсений, – тот протянул ей через порог дивной формы кисть правой руки. – Для друзей – просто Сеня.
Дальше – больше... Стоило только тете Соне подать ему руку для приветствия, как он без раздумий ее облобызал. Кто же устоит против таких манер?
– Ну, заходи, коли пришел, Сеня, – крякнула озадаченная тетя Соня и посторонилась. – А мы тут с племянницей моей подруги решили немного попраздновать... Присоединяйся, если есть желание.
– Отчего же... – Дивной формы ладони звучно хлопнули, потерлись друг о друга и следом повторили приветственный маневр с моей рукой. – Сеня.
– Александра, – произнесла я с достоинством, но опять же ничего не заподозрив. – Присаживайтесь.
Он сел за стол. И начал угощаться пирогом с мясом и вином. Накладывал себе грибов, салату, сыра и с аппетитом все это поглощал. А мы с умилением взирали на обжирающего нас молодого нахала, словно потчевание всяких там незнакомых Арсениев было делом для нас привычным и совсем не удивительным.
Первой опомнилась я, вспомнив – не к месту, казалось бы, – что молодой человек так и не назвал цель своего незапланированного визита.
– Чем можем помочь? – принужденно улыбнулась я, чувствуя себя стервозной дрянью, вырывающей у парня последний кусок пирога изо рта.
Тот с сожалением положил его обратно на край тарелки, откашлялся и, мерцая голубизной своих глаз, вкрадчиво поинтересовался: