Я не услышала,
когда Илья вошёл ко мне. Лишь слегка вздрогнула, когда властно обвил своей
рукой мою талию и вжал в себя.
- Не делай так
больше. Никогда, - тихо на ухо.
- Как? – выдохнула,
пропуская по телу приятный разряд. Отдать должное Филатову, с ним всегда было
хорошо в плане секса. И не важно, как, когда и при каких условиях мы им
занимались.
- Плохо. Не веди
себя плохо, малыш. Не надо будить во мне зверя.
Я вздохнула, но
спор продолжать не стала. Пусть успокоится.
- Сними бельё и задницу
назад. Я сзади хочу, - снова прошептал на ушко, заставляя задрожать от этого
приказа.
Я стянула трусики
и лифчик, прижалась к его груди, обтянутой тёмной рубашкой. И задрожала, заелозив
попой по его паху. Всё ещё в штанах, но уже твёрдому, как камень.
Филатов усмехнулся
и, резко толкнув меня вперёд, прижал к стенке душевой кабины грудью, а затем,
надавив на поясницу, заставил прогнуться. Смочив мою промежность слюной, расстегнул
свои брюки и грубо, одним толчком бёдер заполнил до предела. Я вскрикнула,
сжалась от дискомфорта, но Илья, казалось, этого даже не заметил, продолжив толкаться
во мне, не дав даже секунды, чтобы привыкнуть.
- Илюш, подожди, -
дискомфорт был ощутимым. Я бы даже назвала его болью. Между складочек всё огнём
обожгло, а Филатов застонал и снова врезался в меня, набирая темп. Через
несколько мгновений он уже вколачивался на полную мощь, а я тихо поскуливала и
вжималась щекой в прохладную поверхность. Было неприятно. Жёстко, грубо, без
любви.
- Тшшш, - прошипел
он, прикусывая, сжимая зубами кожу на моём затылке.
Такая похоть
звериная. Такая грубая и первобытная… Мне это нравилось в Филатове, сложно не
признать. Нравилось с какой силой он брал меня. Но в тот момент я действительно
испугалась. Его. Такого злого и уверенного в своей правоте.
Он меня наказывал.
Именно так. Брал почти силой, специально причиняя боль. А я терпела, кусая губы
и попискивая, словно признавала свою вину.
- Больше никаких
пробежек без меня. Поняла? – ещё один удар его бёдер о мои и в промежности
стало мокро. Илья остановился, медленно выдохнул мне в волосы, которые ещё
секунду назад сжимал в стальном захвате своей ладони.
Я ничего не ответила.
Не было вообще желания говорить. Мне тот наш акт показался чем-то вроде изнасилования.
Обидно и горько вдруг стало. Особенно, когда он отстранился и, застегнув брюки,
вышел из ванной, оставляя одну.