– Неважно. – Он противно ухмыльнулся и тут же, заметив ее испуг, нагло положил ей руки на колени, обтянутые джинсами. – Важно то, что ты должна быть со мной в этом походе, поняла?
– А если… если не буду? – У нее не было даже сил стряхнуть со своих коленей его горячие ладони, которые жгли ее хуже каленого железа.
– Тогда можешь поставить крест на своей любви, Лизок. Уж я постараюсь, будь уверена! Тебя еще в прошлом году хотели спровадить – куда? Если не ошибаюсь, к двоюродной бабке куда-то в глушь сибирскую? Тогда ты отбрыкалась. Но ведь можно все это и возобновить. Уж туда-то он к тебе не поедет, будь уверена. Да и бабка, по слухам, у тебя цербер еще тот… Так как, Лизок, что скажешь?
– Ты меня шантажируешь? – догадалась она и гадливо передернулась. – Мерзость какая!
– Мерзость в том, что ты сейчас делаешь, Лизок, и не более того, – заметил Сашка и нравоучительно изрек: – Все тайное рано или поздно становится явным. Если станет явным твое тайное, страшно представить что будет.
– Уходи! Уходи немедленно! – Она вскочила и, оттолкнув его так, что он шлепнулся на пол, отбежала на безопасное расстояние. – Убирайся! Видеть тебя не хочу!
– Твой ответ – и я ухожу, – упрямо повторил он, не делая попытки подняться, сжал кулаки и принялся постукивать ими себе по согнутым коленям в ожидании ее ответа. – Ну?!
– Хорошо, хорошо, – пробормотала Лиза, растерявшись от того, в какое дурацкое положение попала, и не зная, что отвечать ему. – Я подумаю. Ведь у меня еще есть время?
– Ладно. – Кажется, он даже обрадовался такому повороту. Поднялся с пола, поддернул штаны и пошел, на ходу выговаривая ей: – Только не вздумай, Лизок, оставить меня в дураках. Это опасно, ты же понимаешь…
Она все понимала. Она всегда лучше других понимала, что, как и когда необходимо предпринять, чтобы не попасться. Но что делать сейчас, она не имела представления. Это была катастрофа! Причем катастрофа таких глобальных масштабов, что ей впервые по-настоящему сделалось страшно. Выход был только один: нужно идти в этот чертов поход, будь он трижды неладен!
Лиза обессиленно рухнула на диван, спрятала лицо в подушку и, не сдержавшись, расплакалась злыми безнадежными слезами.
– Гадина! Сволочь ненормальная, чтоб ты провалился! – шептала она, давясь рыданиями. – Что мне теперь делать?!