Косолапый, как мне показалось,
обрадовался появлению новой порции мяса. Я-то с дерева не слезал –
меня можно и на десерт оставить. Вслед за первым вышли ещё двое, но
уже в серых плащах. За ними вышло ещё человек десять, я точно не
считал. Эти уже были одеты в какие-то грубые рубахи и штаны,
похожие на средневековые. В руках у них были копья.
Мишка, оценив баланс сил, приуныл.
Собирался попятиться назад на холм. Наверное, мечтал вернуться
домой через портал. Но не тут-то было.
Человек, что первым вышел из леса,
что-то сказал остальным. Те, что были в рубахах, откуда-то достали
сети, стали потихоньку приближаться к медведю. Косолапый пятился и
рычал. Едва он развернулся, чтобы бежать во все тяжкие, как сзади
на него набросили сеть. Тут же к нему подбежал человек в коричневом
плаще, прикоснулся и что-то сделал, скорее всего вколол какой-то
транквилизатор или яд, так как мишка практически мгновенно упал и
перестал шевелиться.
Затем коричневый плащ поднял голову и
крикнул мне что-то вроде:
— Кам эс фарэлла рупор! Кам эс!
Я его понял, хотя и не знал слов,
жестом он приглашал меня спускаться. Это оказалось не так просто. У
меня закостенели руки и ноги. Всё тело затекло. Я не мог
пошевелиться.
Коричневый плащ не унимался:
— Кам эс фарэлла рупор, фаэлс!
Еле-еле я оторвал руку от дерева и
стал спускаться. Не зря говорят, что вверх лезть проще, чем
спускаться, в том числе кошке. А я даже не кошка, а всего лишь
человек, притом загнанный на дерево медведем.
Я не знал, кто эти люди и какие у них
намерения, но надеялся, что хорошими были и первые, и вторые. Так
что, едва спустившись, я протянул руку незнакомцу в коричневом
плаще, собираясь поздороваться и поблагодарить его за спасение.
Какое-то время он смотрел на меня немигающим взглядом. А через
несколько секунд меня окутала тьма.
Перед концом времён заполонят
землю многие, чуждые для неё. Мать драглов отправит в этот мир
своих сыновей, чтобы начали те собирать свою жатву. Когда жатва
будет в самом разгаре, явится в мир сама Мать драглов, чтобы
завершить начатое. (Отрывок из сборника догматов
драглицизма).
Сколько времени прошло, прежде чем я
очнулся – понятия не имею. Жутко болела голова. Рукой нащупал шишку
на затылке. Я не сразу понял, где нахожусь и откуда у меня шишка.
Когда память вернулась, я открыл глаза и подскочил… И ударился
шишкой на голове о что-то твёрдое. Выругался, используя великий и
могучий. Было очень больно и обидно. Я сидел в клетке, словно
бабуин. Габаритами клетка не радовала – где-то метр на метр на
метр. Этакий куб с деревянными прутьями, деревянным полом и
потолком, о который я и ударился шишкой на голове, способствуя тем
самым её дальнейшему росту (шишки разумеется, голова уже вряд ли
вырастет, да и ума не прибавится, к сожалению). Здесь нельзя было
удобно ни сесть, ни лечь, ни встать. Можно было разве что
распрямить ноги, просунув их между перекладин клетки для удобства,
или скрючиться в позе младенца в утробе и лежать.