Взять хотя бы ее и эту Соньку. Если у последней все было еще задолго до рождения, то Татьяна начала работать с седьмого класса, помогая матери разносить почту. Потом учила уроки, засиживаясь до полуночи. С великим трудом поступила в институт. И не потому, что обладала плохими знаниями, а потому, что смотрели на нее с плохо скрытой брезгливостью. Костюм ее, видите ли, никому не приглянулся. Подумаешь, не успела выстирать к экзаменам! Подумаешь, утюг сгорел так некстати, и выгладить костюм не удалось. Отвечала-то она блестяще!
Годы учебы… Вспоминать о них Татьяна не могла без душевной боли. Все та же брезгливость, граничащая с презрением. Полная изоляция от общей тусовки, и если бы не ее жажда знаний, она бы, наверное, сошла с ума от собственного одиночества. Потом она встретила Колю, и все изменилось. Она просто не могла позволить себе быть слабой рядом с этим беспомощным человеком, который научился любить ее безгранично и преданно. Иногда он напоминал ей подброшенного под дверь бездомного щенка, с которым она уже не сможет никогда расстаться.
Время шло, ситуация в стране менялась. Менялись приоритеты, как это модно сейчас говорить. И Татьяне Ребриковой внезапно повезло. Ее пригласили работать в крупную строительную фирму на должность старшего программиста. Приличный заработок, стабильное положение, уважительное отношение со стороны коллег и вдруг… подобное заявление. Нет, она ни за что не позволит кому бы то ни было обойти себя. Ни за что! И пусть все молодые и крупные специалисты катятся ко всем чертям, а с ними заодно и Сонечка Перова, которая ничем еще не заслужила права на счастье. Как она ей сегодня врезала, послав в командировку именно в день ее рождения! У Татьяны просто ладони свело от желания потереть их друг о друга при виде огорченной Сонькиной мордашки. Ничего, переживет! Сядет за свой шикарный праздничный стол чуть позже. И сожрет приготовленный мамой ужин остывшим. Не думается, что от этого он станет хуже. Это не макароны с картошкой, жаренные на свином сале.
Вспомнив о своей семье, Татьяна грустно вздохнула. Кто бы мог подумать, что двое ее сыновей вырастут копией и подобием собственного отца, такие же «неудельные» и не приспособленные к жизни? Блаженные, одним словом. Так называла их мать Татьяны, жалея бьющуюся «о ребра жизни дочь».