- Что так сильно тапком давишь? – спросил с укоризной
Тарабрин.
В этот раз Иван Степанович ничем не отличался от слегка
консервативного жителя двадцать первого века. В джинсах, кроссовках
и рыжей короткой кожаной куртке на белую хлопковую водолазку. В
кармане куртки у него неожиданно для меня оказался белорусский
паспорт на имя Тарабрина Ивана Степановича, с его фоткой и
гродненской пропиской. Что мне и было с гордостью
продемонстрировано в самом начале нашего путешествия для моего
успокоения.
- Сам же предупреждал, что ««окно»» может порезать, если
тормозить на переходе, - огрызнулся я.
- Ох, учить тебя ещё и учить, - посетовал мой спутник. – В
свободное плавание ты пока не готов, как я вижу. Не чуешь ты пока
««окна»» шкурой.
Слава богу, в это время шоссе пустое – автобус тут ходит всего
два раза в сутки туда и обратно, а местные жители не настолько
богаты, чтобы бензин жечь в личном транспорте без крайней
нужды.
Далее было привычно, и через три часа парковал я машину у своего
дома в Сивцевом Вражике.
- Хорошо живёшь, - констатировал Тарабрин, останавливаясь у
дверей подъезда моей кирпичной башни.
- Грех жаловаться, - ответил я с усмешкой.
Получил я эту элитную ««двушку»» в ««цековском»» доме
семидесятых годов постройки, когда работал в «Правде» на излёте
СССР, при Горбачёве. После второго развода оказался я в коммуналке,
правда, в ««сталинке»» на Ленинском проспекте. Потому и перешел из
ежемесячного журнала ««Работница»» в ежедневную газету ««Правда»»
только под гарантию обеспечения меня отдельным жильём. Хотя были в
то время куда более заманчивые предложения. В ту ошалелую эпоху
««гласности»» и свободы брехливости при несменяемости главных
редакторов, сразу стали в цене люди, умеющие складно и доходчиво
писать про экономику. Кооперативные деньги предлагались в десять
раз большие. Но квартира всё перевесила. И деньги, и возможность
стать в одночасье знаменитым.
Не обманули меня в ЦК. Дали квартиру почти сразу - из спецлимита
номенклатурного. Впрочем, спецкор ««Правды»» уже сам считался
номенклатурой ЦК КПСС. Правда, ещё без первой – продуктовой –
««кремлёвки»», но уже со второй – лечебной.
Прикрепили меня к особой поликлинике при ЦКБ. Той, что не для
народа, а для людей. Не сказать, что там лечили лучше, чем в
районной, что для народа. ««Полы паркетные, врачи анкетные»». Разве
что лекарства имелись дефицитные и отпускали их бесплатно в местном
аптечном киоске, куда народ не пускали.