— Все хорошо?
Первую пару секунд смотрю непонимающе, а потом доходит: он имеет в виду, не обидел ли меня Кирилл. Улыбаюсь еще шире, мы вместе идем к дивану, и я прикладываю к щекам ладони, чтобы немного остудить жар.
Минут через двадцать отлучаюсь в туалет. Честно сказать, формат светских бесед мне не близок, и я уже маюсь от скуки, не зная, удается ли прятать ее за маской вежливости. Им в любом случае просто друг с другом, они родные, и привыкли к подобной обстановке.
Интересно, будет очень неприлично, если я свалю домой? В конце концов, Антон собирался просто зайти на чай, может, у меня были свои планы на вечер? Или попросить позвонить Тане? Чтобы она меня вызволила? Тоже вариант, кстати.
Выхожу из туалета и вижу Кирилла, он стоит поодаль, привалившись к стене и спрятав руки в карманы джинсов.
— Ну как тебе вечеринка великосветских господ? – спрашивает меня, я невольно усмехаюсь.
— Каждому свое.
— Но ты заскучала.
Я пожимаю плечами.
— Хочешь, покажу тебе дом?
Он смотрит на меня непроницаемо. Иногда в его взгляде столько всего переливается: насмешливость, серьезность, внимательность, веселье, – а иногда он просто как темный омут, в который страшно ступать.
— Не думаю, что это уместно.
— Почему? Потому что ты пришла с Антоном?
Я снова пожимаю плечами.
— Например.
— Ясь, ты прямо человек-условность.
— Не надо только опять выводить меня на эмоции.
— Опять? – вздергивает он брови. – А когда я еще выводил тебя? Вроде весь вечер молчу.
— От тебя достаточно и взгляда.
Он несколько секунд опять смотрит, не отрываясь. Я обхватываю себя за плечи.
— А как я на тебя смотрю, Ясь? – спрашивает вдруг низким голосом, от которого по телу пробегает внезапная дрожь, руки и грудь покрываются мурашками.
Кирилл опускает глаза ниже, а через мгновенье его пальцы едва ощутимо скользят вдоль моей ключицы.
— У тебя мурашки, – произносит он, глядя за своими пальцами.
Я выдыхаю, выходит чересчур громко и рвано. Сердце стучит быстрее, а дрожь сменяется жаром, ползущим по телу. Кирилл на выдох поднимает взгляд на мои глаза, его рука все так же вытянута вперед, пальцы так близко к моей коже, что достаточно минимального движения, и он снова коснется меня.
И это происходит, потому что я дышу слишком глубоко, и каждый вздох пальцы касаются моей ключицы. Я не знаю, что со мной происходит, почему я не отстраняюсь, не отталкиваю его, почему ничего не делаю, просто стою и молчу. Тело мякнет, становится тяжелым, огонь переползает в низ живота. Безумие, господи, это же чистое безумие.