Самолётики Счастья - страница 4

С нового дня работа закипела и у Петруса началась новая жизнь. Он с таким энтузиазмом запихивал газеты в сумку, арендованную издательством, что они угрожающе скрипели. В первый день вместо трех Петрус распродал весь тираж и явился в издательство вечером запыхавшийся, красный от беготни, с растрепанными лохмами волос, торчащими из-под шапки, намереваясь получить плату за сегодняшний день. Но мистер Алденберг, главный редактор, сообщил, что уходящий день был испытательным и за сегодня Петрус ничего не получит. Это огорошило мальчика, но он не смог ничего возразить, так как мистер Алденберг торжественно объявил, что «теперь-то мы берем тебя». Петрус покинул здание, и в не самом лучшем настроении прошел мимо нескольких голубей. Сегодня ему было нечего им дать. Вернувшись домой, Петрус съел свой скудный ужин, состоящий из хлеба с зеленью и чая и лег спать. Энтузиазма у него поубавилось, правда на следующее утро он встал как заново рожденный и решил сегодня также распродать весь тираж, чтобы получить плату за три дня в один день. И это у него снова вышло. Так что главный редактор с кислой физиономией вручил ему заработанные деньги и Петрус уже в прекрасном расположении духа спешно покинул офис.

Теперь Петрус вставал рано — в пять утра и ходил по улицам до позднего вечера. Потом получал плату, покупал себе обед или платил за еду у миссис Эббот, кормил своих пернатых друзей и ложился спать. Возвращался Петрус домой примерно к восьми вечера, и так уставал, что ему не только не хватало сил почитать, но и расстелить кровать. Но Петруса все устраивало, и так он проработал два месяца.

Со временем тираж издательства увеличился, однако оплата за труд Петруса выросла незначительно. Теперь он уставал еще больше, и не всегда у мальчика были силы, чтобы пообщаться с голубями. Последний месяц выдался для Петруса тяжелым, и вот почему. Хулиганы отобрали у него деньги за тираж, и он остался без еды на два дня. Благо, хоть миссис Эббот поделилась водой. А когда она хотела выбросить какой-то заплесневевший хлеб, Петрус выпросил его и с жадностью съел. Хозяйка поняла, что Петрус испытывает какие-то трудности и начала подозревать, что он потерял работу. Но увидев на следующий день как мальчик уходит с газетами за спиной, миссис Эббот успокоилась. Она ни о чем не спрашивала мальчика, и была вообще дамой немногословной, как мы и говорили раньше. Свою совесть она также успокаивала тем, что пока мальчик ходит, с ним ничего плохого не происходит. Вот когда сляжет, тогда она пошлет за доктором (разумеется, на средства Петруса) или констеблем (здесь придется обойтись своими сбережениями). Однако, этот вопрос встал довольно скоро, именно из-за того, что хулиганы отобрали у Петруса деньги. Ему не хватило средств, чтобы заплатить за комнату, о чем он пришел и рассказал хозяйке, которую, конечно же, совсем не воодушевил такой поворот событий. У миссис Эббот в городе была очень хорошая репутация, как среди друзей, так и среди чужих людей, и ее отель также имел успех поэтому. Ее постояльцы не задерживали оплату, никто не слышал ни об одном случае, когда хозяйка выгнала человека на улицу, к отелю не приближались констебли, здесь не слышалась ругань, хмельные песни. Дом недавно отремонтировали, за садиком тщательно следили, так что отель миссис Эббот имел образцово-показательный характер совершенно во всем. И она не могла дать Петрусу, двенадцатилетнему мальчику испортить эту репутацию. Что скажут люди, если узнают, что из отеля миссис Эббот хозяйка выгнала постояльца за то, что у него не было денег платить? О ней пойдут слухи как о женщине жестокосердной. Что скажут люди, когда узнают, что этим постояльцем был двенадцатилетний мальчик сирота? К тому же назовут ее еще и немилостивой. И неразумной от того, что она взяла на себя ответственность взять этого самого мальчика-сироту в постояльцы. Миссис Эббот не могла этого допустить, конечно, и потому разрешила Петрусу отсрочку до следующей получки. Правда с одним условием: теперь он в отеле не только постоялец, но и трубочист. Петрус немедленно согласился. Миссис Эббот предприняла этот шаг, потому что ему пришлось теперь держать язык за зубами об этом по той причине, что хозяйка позволила ему не платить месяц. Так оно и было. Петрус чистил трубы или до или после работы, когда у него почти не оставалось сил. Он уже давно не пытался распродать тираж в один день. Теперь распродавал его в крайний срок, за три дня, и мистер Алденберг начал чаще бросать на него недовольные взгляды. Но Петрус только пониже опускал козырек шапки и делал вид, что ничего не замечает. Это все было только началом бедствий Петруса, потому что через две недели после этих событий издательство увеличило тираж газеты еще вдвое по причине большого спроса приезжих покупателей. Впервые после этого Петрусу не удалось распродать тираж в условленные три дня. Он тяжело поднимал ноги, двигаясь к знакомому грязно-серому зданию с белыми окнами, и не знал, что и как будет говорить. В кабинете главного редактора произошел разговор, после которого Петрус вышел из здания издательства уже на исходе дня, когда голуби не дождавшись его, устроились где-то на ночлег под крышами домов. Высоко поднятая голова, нахлобученный на самые глаза козырек и снова сумка, полная газет. Можно подумать, что Петрус пытался скрыть слезы, но их не было. Однако вместо этого его щеки пылали, и глядя на это лицо, можно было сказать, что этоттчеловек разгневан и обижен.