Уже в городской черте, у берега, я нашел укромный уголок и,
убедившись, что рядом никого нет, сжал в кулаке амулетик с руной
Инг. Представил себе Дамара, так, как я его помнил. Ну и что, что
рожа у него обожжена теперь! Думаю, магии на это все равно.
Я оказался прав. Через несколько попыток руна Инг показала мне
далекую синюю точку — где-то в районе центрального рынка. Пока я
решил просто проследить за гадом. Авось, что-нибудь и разузнаю.
Пройти к рынку проблем не составило. Сейчас я был одет
более-менее опрятно, так что стража просто не обращала на меня
внимания. Ну идет себе паренек, и идет. Может, младший сын какого
ремесленника или грузчика? На бродягу я больше похож не был.
Чем ближе я подходил к Дамару, тем тревожнее мне становилось. В
итоге я уперся в какой-то трактир на боковой улочке, а свечение Инг
показывало, что Дамар находится внутри.
Оглянувшись, я приметил небольшой проулок, оканчивающийся
тупичком. Там были свалены какие-то старые ящики, пара расколотых
бочек и другой мусор. Аккуратно, стараясь не порвать новые штаны, я
протиснулся в это укрытие, устроившись за бочкой, стал наблюдать за
выходом из трактира.
К концу второго часа слежки нестерпимо разболелась голова, да
так, что руна Инг погасла, а по-новой темно-синяя метка вызвалась
крайне неохотно. Странно, раньше такого не случалось — с каждым
разом колдовать с помощью амулетика у меня получалось все лучше и
лучше, но не теперь. С другой стороны, я никогда так долго метку
Инг и не использовал…
Внезапно я понял, что все это время — с того момента, как я взял
направление в сторону рынка — я держал руну Инг активной. Сразу же
вспомнились слова Эдриаса про откат, что-то такое говорил и Осиор,
но только вскользь. Про перенапряжение магических сил. Если колдун
прокачивает через себя слишком много энергии, его начинает рвать
изнутри или что-то в этом духе…
Быть разорванным изнутри не хотелось, а головная боль и вообще,
слабость, становились все сильнее, так что я погасил метку Инг и
стал наблюдать за входом в трактир по старинке — с помощью глаз. А
уж глаза мои увидели многое.
Самое главное — трактир был не простой, а воровской, как тот,
куда меня привели на разговор к Яну Острецу. В заведение постоянно
входили разные мутные личности, начиная от профессиональных
попрошаек, что ошивались на главных улицах Нипса и рыночной
площади, и заканчивая уж совсем мрачной наружности мужчинами, на
лицах которых было буквально написано, что они — душегубы.