— Господин
Чжен, — дэймос медленно повернулся ко второму человеку, скромно
держащемуся в тени. — Я могу понять господина Икара. Он чужак в
нашем мире. Но вы сын Бэйцзина и должны понимать необходимость
происходящих перемен.
Дэймос издевался. Все эти высокопарные фразы звучали
откровенной насмешкой.
И Чжен,
покрасневший до корней волос, тоже понимал это, но субординация и
необходимость «держать лицо» заставляли его делать вид, будто он не
замечает насмешки.
— Господин
Лихонг, — произнес он чрезвычайно вежливо. — Уровень
ультрадисперсных частиц в воздухе в этом месяце достиг критической
отметки. Рекордный показатель PM2.5 — 1000 микрограмм на кубический
метр. Видимость 50 метров, из-за смога пришлось закрыть школы и
остановить работу на предприятиях.
Он говорил
что-то еще, называл результаты новых замеров в различных районах
Полиса, но судя по скучающему лицу дэймоса, тому было плевать и на
смог, и на ядовитые дожди, выжигающие урожай, и на бурное развитие
зеленых водорослей, затрудняющее ловлю рыбы. И на отдаленные
биологические последствия всего этого.
— Это
показатели Полиса, — равнодушно ответил господин Лихонг. — Они
намеренно завышены. Наши экологи, — он сделал упор на слове «наши»,
— доказывают, что уровень выбросов с заводов и фабрик не превышает
нормы. И никак не вредит здоровью наших граждан.
Феликс
видел, что дэймосу все сильнее надоедает этот разговор.
— Дело не
только в заражении нашего мегаполиса, — продолжил Чжен, прилагая
все усилия, чтобы не начать эмоционировать. — Загрязнения не
успевают рассеиваться ввоздухе и,
поднимаясь на большие высоты, переносятся на соседние территории.
Мы начинаем травить и Полис, и Бангок, и…
— Я слышу в
ваших словах упаднические настроения! — отрезал дэймос. —
Осторожнее в высказываниях, господин Чжен. А вы, господин Икар,
прислушайтесь к моему совету. Более не задерживаю вас,
господа.
Шум цеха за
стеклом стал громче, удары молотов бешено-неритмичными, гул
сталеплавильных печей заглушил голоса и белый электрический свет,
ослепляя, залил все помещение. Поглотил черные силуэты
людей.
Но Феликс
не дал выбросить себя из этого сна. Швырнул свое сознание вперед,
прямо к обскуруму, каменным изваянием застывшему в хаосе звуков и
красок. Пара мгновений безвременья, а потом молодой дэймос увидел
себя самого. В форме частной гимназии с кожаным дипломатом в руке,
быстро поднимающимся по лестнице.