– Как давно вы устроились к нему? – спросил Игорь.
– Почти год назад. Дела в фирме сразу пошли в гору. На расчетный счет стали поступать крупные суммы денег. Николаю удавалось легко и без проблем договариваться о кредитах о ссудах в различных организациях. Кроме этого, нам постоянно переводили деньги за какие-то услуги, которые якобы предоставляли мы. Николай говорил, что у него есть несколько совместных коммерческих проектов с разными предпринимателями. Именно на эти цели мы в свою очередь переводили деньги другим фирмам. Поначалу мы получали от этого экономический эффект – деньги возвращались с прибылью. Однако впоследствии сумма кредитных денег стала значительно больше чем возвращенные. Мы брали деньги и переводили их на счета каких-то фирм, большинство из которых, как я впоследствии выяснил, были зарегистрированы в оффшорной зоне. Николай говорил, что в этом случае максимально снижается налоговый гнет. В общем, через полгода для меня стало очевидно, что мы занимаемся финансовыми махинациями: брали кредиты, платили за какие-то несуществующие услуги, нам также платили за услуги, которые мы никогда не оказывали. Тогда меня это мало беспокоило – я понимал, что в нашей российской экономике, где задушено почти все производство, кроме, может быть, добывающих отраслей, деньги можно делать только в сфере их обращения. Это своеобразные реалии рынка – и ничего тут не поделаешь. Я понимал, что по всей вероятности, через нашу контору отмываются деньги. Она являлась перевалочным пунктом, через которые проходили крупные суммы, которые скрывались от налогообложения.
– Да-да, я знаю, – подтвердил Игорь. – Я сам когда-то занимался финансовым менеджментом. Для того чтобы спрятать кредиты, взятые у государства, их часто гоняют с одного счета на другой, расположенные в разных частях страны, чтобы затруднить их поиск. Меня интересует, как вы расплачивались с кредитами, которые брали лично вы.
– В том-то все и дело! Эти суммы возрастали и возрастали. В какой-то момент они достигли астрономических размеров. По крайней мере для нашей маленькой конторы, в которой кроме Коли-директора и меня, бухгалтера, было еще несколько секретарш. Я понимал, что этим в конце концов кто-то заинтересуется. Николая к тому же постоянно заставляли идти на финансовые нарушения, за которые в налоговой полиции по головке бы явно не погладили. Мысли о том, что это когда-то должно кончиться, угнетали и Николая. В последнее время он ходил каким-то хмурым и неразговорчивым. И это было неудивительно, потому что через нашу фирму прошло более десяти миллиардов, которые делись неизвестно куда, и за это должен был отвечать прежде всего он. Я пытался поговорить с ним, сказать, что я хочу выйти из дела, и что даже столь высокие заработки не окупят тех проблем, которые возникнут у моей семьи, если меня посадят. Николай не очень меня успокаивал, но все же обмолвился о том, что уже говорил с влиятельными людьми, которые «прикрывали» деятельность нашей фирмы. Они заверили Николая, что выработан «план отхода» и что скоро деятельность фирмы будет свернута без серьезных последствий для нас.